Книга Пропавшие винтовки, страница 31 – Роман Елиава

– Гениальная или нет, не мне судить, – сказал Василий Иванович, – главное, что всё по справедливости разрешилось. А у Вас я, Иван Францевич, хотел поинтересоваться: что там за история с Толстым и Смидовичем приключилась? Вы, наверное, должны знать.

– Думаю, ничего страшного – столкнулись два гордеца, – вздохнул земский врач, – Вы же знаете: у Викентия Игнатьевича репутация лучшего детского врача, ну, и Лев Николаевич, недолго думая, приехал именно к нему ночью в Тулу, чтобы увезти с собой. А тот говорит, мол, я Вам не уездный врач, никуда ездить не обязан по ночам.

– И что же?

– Так и не поехал. Теперь обижены друг на друга.

– Действительно, ничего страшного, помирятся, – уверенно сказал Шляпников. – Ну а Вы, молодой человек, как Вам в Туле? Вас же перевели в Тулу из уезда? Вы то в Америку не собираетесь?

– Всё хорошо, Василий Иванович, вникаю, учусь у старших, – ответил Трегубов. – Много нового, конечно. Сейчас, например, ведём дознание в инструментальном цеху оружейного завода у штабс-капитана Мосина, очень интересное место, должен заметить.

– Что на этот раз натворил этот господин? – спросил Шляпников, отправляя в рот кусочек жареной утки.

– Что может натворить штабс-капитан? – удивился Иван. – Он весьма благородного вида человек, знающий инженер, конструирует новое оружие.

– Ну вот, говорите, учитесь, а сами ничего то не знаете. Офицер… Позор армии, а не офицер! Кабы не заступничество Бестужева-Рюмина – не знаю уж чем он ему угодил – сидел бы в тюрьме, где ему самое и место.

– Позвольте, Василий Иванович, мы с Вами об одном и том же Мосине говорим? Сергее Ивановиче?

– О нём самом, – Василий Иванович вытер губы краем салфетки и продолжил. – Вы же знаете Арсеньевых, Александр Францевич?

– Каких именно? – уточнил доктор.

– Николая Владимировича?

– Да, встречался. Говорят, он сейчас в основном в столице живет?

– Правильно, а в имение взял отца Мосина, приютил, можно сказать. И чем же отблагодарил сынок за это, знаете?

– Нет, чем же? – спросил земский врач.

– Совратил жену Арсеньева, Тургеневу Варвару Николаевну, а она – мать двоих детей.

– Не может быть! Что Вы такое говорите! – воскликнул Трегубов. – Это неправда. Сергей Иванович – благородный человек.

– Благородный, думаете? Так и это ещё не всё: он вознамерился застрелить её мужа, чтобы добиться совместной жизни с любовницей.

– Что Вы такое говорите, Василий Иванович! Неужели такое возможно? – поразился Рар.

– В январе прямо в дворянском собрании вызвал Арсеньева на дуэль.

– И что было дальше? – спросил земский врач.

– Николай Владимирович не стал стреляться, а рассказал всё начальству Мосина, и тот получил несколько суток ареста.

– Боже мой!

– Но и это ещё не конец, – продолжал помещик. – Поехал ваш штабс-капитан этим летом в Петербург к Арсеньеву – то ли договориться полюбовно дать жене развод, то ли снова на дуэль вызвать. Кто знает? И тут, должен признаться, Арсеньев сам повел себя под стать этому Мосину. Представляете, решил продать ему свою жену за пятьдесят тысяч рублей! Развод в обмен на деньги. Вот времена и нравы! Сплошное безобразие!

За столом воцарилось молчание, которое нарушила Наталья Алексеевна:

– Какой ужас Вы рассказали! Как можно продавать свою жену, женщину, мать своих детей! Даже во время крепостничества помещики не торговали своими семьями, а тут… Может, права была эта Варвара Николаевна, что выбрала офицера, который за любовь на дуэли драться готов, а не этого Арсеньева, который её как лошадь продавал?!