Книга Буцефал и скопцы, страница 45 – Роман Елиава

– Я это… Я не хотел.

– Зачем ходил сюда, дурень? – снова спросил Торотынский.

– Так они привечали ласково, угощали, говорили, я на их святого похож.

Михаил ничего не сказал на это, только громко выдохнул, продолжая распутывать верёвки. Ивану внезапно показалось, что кто-то рядом дышит. Он снова положил руку на кобуру и двинулся в темноту к задней стене сарая. Уже отчетливее Трегубов услышал тихий стон .

– Алексей Владимирович, нужен огонь, здесь кто-то есть!

Сивцев перестал перевязывать скопца, подошел к костру и выбрал щепку.

– Быстро погаснет, – предупредил он, подходя к Ивану.

Небольшое пламя осветило скамью, похожую на ту, к которой был привязан Петька, только скамья стояла как надо, горизонтально. На скамье лежал человек. Сивцев отбросил щепку:

– Трегубов, берись за ноги, давай на свет его!

Они вынесли тело из сарая и положили на траву. Это была Дуня! Хотя узнать её было трудно: абсолютно белое лицо, запавшие щеки и запавшие глаза с синими веками, спутанные космы волос. Женщина была босая, одетая только в длинную рубаху, по центру которой расплылось огромное пятно.

– Это Дуня! Господи, что с ней? – пробормотал Трегубов, опускаясь на колени рядом с телом. – Что с ней будет?

К ним молча подошёл Столбов, он приподнял подол рубахи, посмотрел несколько мгновений и покачал головой:

– Всё сожгли, но кровь так и не остановили, мерзавцы!

– Но как же так, она же была недавно такая живая, она же пришла к ним сама, как они могли такое сделать? Зачем? Как люди вообще такое делают?!

– Вставай, Иван, пошли, – Сивцев положил руку на плечо Трегубова, – дел ещё много, а она уже умерла.

Невеселые мысли Трегубова о бренности жизни и не избирательности смерти прервало появление Столбова:

– Всё записал?

– Да.

– Отлично, завтра мы должны быть в Москве.

– Но завтра же воскресенье! – удивился Трегубов.

– Именно. А скачки и проходят по воскресеньям. Я уже взял билеты во второй класс. Семь часов до Москвы – это очень быстро. Увидим новый ипподром, говорят, это архитектурное чудо.

– Я уже видел его. А в исторический музей успеем попасть? – внезапно спросил Иван.

– Иван, конь пропал у Минина – помнишь? – а не у Александра Македонского.

– Хорошо. Надо так надо, – ответил Иван.

Они стояли у помпезного двухэтажного здания, в центре трибун которого располагалась огромная Императорская ложа. Ипподром перестроили пару лет назад, и теперь его тульский собрат казался Ивану просто деревенским захолустьем. Пристав всё время оглядывался, поэтому Иван спросил его:

– Мы что, ждём ещё кого-то?

– Да, – рассеянно ответил пристав. – Ага, а вот и он! Успел до забега.

Трегубов обернулся посмотреть, кого имеет ввиду его начальник.

– Так это же Минин! Наш подозреваемый!

– Пока наш пострадавший, – Столбов неодобрительно посмотрел на Ивана.

– Здравствуйте, господа полицейские, – поздоровался подошедший помещик, всем своим видом выражавший недовольство. – Ну – с, Илья Петрович, Вы готовы пояснить, зачем вытащили меня из поместья в Москву?

– А разве просто скачек недостаточно? Разве это не Ваше увлечение?

– Мне это нравится. Но тогда, когда я сам хочу этого. А сейчас, поверьте, не хочу. Мне это всё напоминает о несчастном происшествии с моим жеребцом. Это мне неприятно!

– Я Вас пригласил, поскольку сегодня, быть может, мы прольем свет на его исчезновение, – примирительно сказал Илья Петрович.