Книга Буцефал и скопцы, страница 46 – Роман Елиава

– Ну, что же, хорошо, если так, – без особого доверия в голосе согласился Минин.

– Идёмте, господа, а то, не дай Бог, забег начнётся, – пригласил Столбов следовать за ним.

– А мы что же, не на трибуны? – несколько удивился помещик.

– Нет. Смотрите, вон там, – пристав указал на пространство, где должен был начаться новый забег. – Вы ничего не видите знакомого?

– Нет. Дорожки, как дорожки. Что в них необычного?

– Смотрите дальше, на лошадей, которые будут участвовать.

– На лошадей? И что там? Нет, постойте. Но это же… Разве это не Буцефал?! Вон там. Это он!

– На скачки заявлен, как Буканьер, – сказал Столбов.

– Какой ещё Буканьер! Я что, своего жеребца не узнаю?! – возмутился Минин.

– Хорошо, идёмте, посмотрим поближе, – сказал Илья Петрович, когда увидел, что к коню направляются двое полицейских.

Когда они подошли, жокей – мужчина небольшого роста – стоял к ним спиной и что-то доказывал двум полицейским.

– Я же говорил – это Буцефал! – удивленный Минин положил руку на коня.

На это восклицание обернулся жокей.

– Семён, – поразился Дмитрий Львович. – а ты что здесь делаешь?

– Собирался принять участие в забеге, на Буканьере, то бишь, на Буцефале, – пояснил пристав.

– Так это ты украл его! – вдруг осознал Минин. – Но как ты мог?

Жокей опустил голову и ничего не ответил.

– Что происходит? Может, наконец, поясните, Илья Петрович? В Вашей телеграмме не было подробностей, – спросил незнакомый Трегубову щекастый пристав с массивными усами.

– Всё, просто, Николай Дмитриевич. Коня снимаем со скачек, а вот этого конокрада забираем на допрос, – пояснил Столбов и повернулся к радостно поглаживающему находку помещику, – Дмитрий Львович, Вы же сможете теперь позаботиться о Буцефале?

– Несомненно. Спасибо Вам, Илья Петрович. Просто возвратили меня к жизни! Не зря Вас Фёдор Александрович рекомендовал. Обязательно ему скажу.

Они проводили допрос вчетвером: третьим был пристав Николай Дмитриевич Лазарев, который по телеграмме Столбова и задержал конюха Минина, а четвертым – писарь.

– Понимаете, – рассказывал Семён, – я поигрывал на скачках и обычно тоже на тоже, а тут проигрался, не так чтобы много, но неприятно. И вдруг появляется этот великолепный жеребец. Я сразу понял, что это фаворит, и меня осенило: но этого же никто не знает! Пока никто не знает, на что он способен. Я видел, как Фаг-о-Балл уделал Перкуна, и знаю, сколько получили люди, которые по незнанию или смеха ради поставили на него. И вот я подумал: это шанс. Такой шанс бывает только раз в жизни!

– И Вы решили украсть коня, – сказал утвердительно Лазарев.

– Нет, нет, я его хотел взять на время, а потом вернуть. Я не крал!

– О чём он? – Николай Дмитриевич обратился к Столбову.

– Он устроил целое представление с таинственным исчезновением коня из конюшни, – вздохнул Илья Петрович, – очевидно, хотел потом организовать такое же чудесное появление.

– Вы всё знаете, – удивился конюх. – Это правда. Я только позаимствовал коня на один заезд, а потом бы снова привел его в конюшню Дмитрия Львовича. Это же не кража?

– Это кража, – нагнулся вперед Лазарев, – Вы без спроса хозяина увели коня, и, кто знает, вернули бы Вы его на место? Это только слова.

– Но спросите его, – Семён растеряно указал на Столбова, – он же знает, знает, что я бы вернул. Я не вор!