Книга Тайна старого морга, страница 38 – Стелла Даффи, Найо Марш

Стоя с левой стороны от тележки, возле горловины мешка с трупом, Аллейн отмечал любую мелочь в поведении окружающих – каждое их действие вытекало из предыдущего, будто перед ним разворачивалась безупречно поставленная и отрепетированная пьеса, вполне достойная даже лондонских подмостков. Скорее ревю, решил он, чем серьезная драма.

Первый эпизод разыгрался между Розамундой и Сарой Уорн – побочная линия, подчеркивающая центральный мотив. В момент истины, когда холщовый мешок оказался открыт, Розамунда вскрикнула гораздо театральнее, чем следовало, а Сара издала низкий стон, который, по мнению Аллейна, гораздо лучше подходил к этой сцене. Впрочем, он тут же напомнил себе, что именно Сара опытная актриса, а не Розамунда. Обе молодые женщины повернулись друг к другу, образуя красивую картину: высокая стройная блондинка обнимает за плечи свою смуглую миниатюрную подругу в лучах света, падающего из открытой двери регистратуры.

Аллейн также заметил, что доктор Люк Хьюз дернулся в направлении маленькой брюнетки, когда та тихо простонала, но, очевидно, передумал и повернулся к бездыханному телу на тележке. Детектив видел, как доктор, казалось, одновременно потянулся к трупу главной медсестры и отпрянул от него.

– Наверное, мне следует… – неуверенно начал он, обращаясь к Аллейну.

– Можно проверить пульс, доктор, – мягко произнес инспектор. – Боюсь, теперь это дело полиции, а не чисто медицинское.

Аллейн внимательно смотрел, как молодой человек собирается с духом, чтобы коснуться тела главной сестры, и заметил, что его рука слегка дрогнула, когда он наконец это сделал. Очевидно, все это тяжело для доктора, да и для всех остальных – в конце концов, она была их начальницей.

Доктор отступил от тележки и покачал головой:

– Ничего.

Аллейн кивнул и указал на завязки:

– Пожалуйста, закройте мешок, если вам не трудно.

Отец О’Салливан, который лишь недавно отдышался после дурацкого эпизода с Уиллом Келли и тележкой, теперь в ужасе наблюдал за доктором. Викарий испустил гортанный хрип, и колени под ним подогнулись – его вновь потянуло к земле. Отшатнувшись, он осел на нижнюю из двух ступенек к кабинету главной медсестры.

Аллейн заметил, что даже сестра Камфот на мгновение покачнулась – похоже, разрываясь между потрясением и горем от вида своей обожаемой начальницы, лежащей на каталке, и глубоко укоренившимся чувством долга, которое заставляло ее броситься на помощь отцу О’Салливану. Отвратительно, что над телом мистера Брауна надругались подобным образом, но что так обошлись с ее любимой главной медсестрой – это уже выходило за всякие рамки!

В ту долю секунды, пока сестра Камфот колебалась, Аллейн заключил сам с собой мрачное пари – в какую сторону она кинется. И с удовлетворением отметил, что выиграл: сестра Камфот резко вдохнула, выдохнула, слегка вздрогнула, будто чья-то невидимая рука стряхнула с нее зарождающуюся истерику, и быстро шагнула к викарию. В мгновение ока она подняла его с крыльца и произнесла безапелляционным тоном, который одновременно и восхищал Аллейна своей крайней эффективностью, и раздражал чрезмерной самоуверенностью и сварливой настойчивостью – как и всех пациентов палаты выздоравливающих:

– Так, отец О’Салливан, давайте-ка отведем вас в кабинет главной сестры. Я усажу вас там поудобней, и мы сможем обсудить, кто несет ответственность за это ужасное происшествие. Это уже слишком!