Книга Неприятности в клубе «Беллона», страница 14 – Дороти Ли Сэйерс

– Прошу прощения у вашей светлости?..

– Я говорю, получается, что генерал пришел в клуб до половины первого – и после десяти, так?

– Да, милорд. Не скажу с точностью до секунды, но я уверен, что, явись он до четверти одиннадцатого, я бы его заметил. А после того, вспоминается мне, я был страшно занят, так что он, должно быть, проскользнул незамеченным.

– Ну да – бедный, бедный старик! И все-таки не сомневаюсь: он бы сам предпочел уйти из жизни вот так – тихо и незаметно. Недурное начало пути домой, Уильямсон.

– Очень, очень достойное начало, милорд. Уж мы-то видали и похуже. А чем все закончилось? Теперь все хором твердят, что для клуба все это страшно неприятно, а я вам скажу: в чем разница? Мало найдется домов, в которых о покойнике вовеки не слыхивали. И о домах мы из-за этого хуже не думаем, так с какой стати хуже думать о клубе?

– Да вы философ, Уильямсон.

Уимзи поднялся по недлинной мраморной лестнице и свернул в буфет.

– А границы-то сужаются, – пробормотал он про себя. – Между четвертью одиннадцатого и половиной первого. Похоже, упорная предстоит борьба за ставки леди Дормер. Но – гори оно все синим пламенем! Послушаем, что скажет Пенберти.

Доктор уже дожидался в буфете с бокалом виски с содовой. Уимзи заказал стаканчик пива «Уордингтон» и сразу же, без околичностей, перешел к делу.

– Послушайте, – начал он, – мне всего лишь хотелось перемолвиться с вами словечком по поводу старика Фентимана. Полнейшая конфиденциальность и все такое. Но похоже на то, что точное время кончины злополучного старикана стало делом крайней важности. Вопрос наследования, вы меня понимаете? Шума поднимать не хотят. Вот меня и попросили, как друга семьи, сами понимаете, вмешаться и позадавать вопрос-другой. Ясно, что начинать следует с вас. Так каково ваше мнение? Мнение медика, помимо всего прочего?

Пенберти изогнул брови.

– О? Возник вопрос, да неужели? Я так и подумал. Этот законник, как-бишь-его-там, позавчера заглянул в клуб, попытался припереть меня к стенке. Верно, думает, что можно установить момент смерти с точностью до минуты, лишь глянув на коренные зубы покойного. Вот только выскажи этим пташкам свое мнение, и оглянуться не успеешь, как окажешься на свидетельской трибуне и повторишь то же самое под присягой.

– Понимаю. Но ведь общее-то представление складывается!

– О да. Только представления свои нужно проверять – подкреплять фактами и все такое. Нельзя выстраивать теории, ни на чем не основанные.

– Опасная штука – теории! Например, – возьмем наш случай, – за свою недолгую жизнь довелось мне поглядеть на пару-тройку покойничков, и, если бы я стал разводить теории на этот счет, просто судя по внешнему виду тела, знаете, что бы я сказал?

– Одному Господу известно, что скажет неспециалист по поводу медицинской проблемы, – отпарировал доктор, кисло усмехаясь краем губ.

– Верно, ах, как верно! Ну так я бы сказал, что скончался он весьма давно.

– Это слишком расплывчато.

– Вы сами сказали, что трупное окоченение заметно развилось. Ну, дадим шесть часов на то, чтобы оно наступило, и… когда там оно сходит?

– В тот момент окоченение уже разрешалось – разве я об этом не упомянул?

– Упомянули. А мне казалось, что трупное окоченение сохраняется в течение двадцати четырех часов или около того?