Книга Канатная танцовщица, страница 53 – Морис Леблан

Нотариус смущенно запнулся. Все переглянулись, и Вебстер убежденно сказал:

– Это писал сумасшедший.

– Может быть, слово воскресение надо понимать иносказательно, – сказал Деларю. – Посмотрим, что дальше. Итак, я продолжаю: «Дети мои!» – Он снова остановился и объяснил: – Это относится к вам, как потомкам писавшего.

– О, месье Деларю! – возмутилась Доротея. – Бога ради, не останавливайтесь на каждом слове. Нам не нужно никаких комментариев.

– Однако я считаю своим долгом…

– Не надо! Прошу вас, не надо! Потом! Самое важное – узнать, что написано в письме, не правда ли?

Молодые люди кивнули головой.

Нотариус послушался и больше не прерывал чтение, останавливаясь только там, где буквы были стерты.

– «Дети мои!

На днях я выходил из Академии наук, куда меня любезно пригласил Фонтенель, знаменитый автор «Опыта о множественности миров». В дверях Фонтенель взял меня под руку и сказал:

– Не соблаговолите ли вы объяснить мне, маркиз, почему вы кажетесь таким нелюдимым и замкнутым человеком и почему у вас нет одного пальца на левой руке. Я слышал, что у вас есть лаборатория в замке Рош-Перьяк, где вы занимаетесь разными опытами, ищете эликсир долгой жизни. Говорят, что вам оторвало палец при взрыве реторты во время подобных опытов.

– Зачем искать то, чем я владею, – отвечал я спокойно.

– Правда!

– И, если вы позволите, я преподнесу вам флакон. Отведайте моего эликсира – и неумолимым паркам придется вооружиться терпением не менее, чем на целое столетие.

– Благодарю, – ответил Фонтенель, – но при условии, что вы составите мне компанию. Кстати, мы ровесники, и каждому из нас остается ровно сорок лет до столетнего возраста.

– Что касается меня, то подобная перспектива меня не прельщает, – возразил я спокойно. – Что за удовольствие продлить немного жизнь, где каждый день похож, как две капли воды, на предыдущий. Я мечтаю о другом: мне хотелось бы умереть и снова ожить через одно-два столетия, увидеть внуков, моих правнуков, посмотреть на жизнь будущего, ознакомиться со всеми новшествами, как в государственном строе, так и в повседневной жизни.

– Браво! – воскликнул Фонтенель. – Итак, вы заняты изобретением подобного эликсира?

– Я его уже отыскал. Я вывез его из Индии, где провел в молодости более десяти лет. У меня были друзья среди браминов и жрецов, и они открыли мне кое-что из своих сокровенных тайн.

– А почему не все? – иронически спросил Фонтенель.

Я пропустил его насмешку мимо ушей и продолжал спокойно:

– Они отказались сообщить мне способ сношения с иным миром, который так интересует вас, и не захотели выдать временного умерщвления и оживления. Однако последнюю тайну я все-таки разгадал. Йоги и брамины меня уличили и осудили на страшное наказание: они должны были вырвать у меня все десять пальцев на руках. Когда мне вырвали первый палец, мне пообещали прощение, если я возвращу похищенный флакон. Я сказал, где он спрятан, но эликсира в этом флаконе уж не было. Я перелил его в другой флакон и спрятал, заменив обыкновенной жидкостью. Таким образом, ценой потери пальца я приобрел секрет полубессмертия.

– И думаете воспользоваться этим секретом?

– Да, только приведу свои дела в порядок, то есть в наступающем году.

– Чтобы ожить?

– В июле двадцать первого года.

Эта беседа очень позабавила Фонтенеля, и, прощаясь со мной, он сказал, что не забудет ее, как доказательство моей необузданной фантазии… и моего сумасшествия, вероятно, думал он про себя».