Книга Ракета в морг, страница 12 – Энтони Бучер

— Улавливаю. Хотя у меня ощущение, что я хожу по грани странного нового мира. Продолжай.

— Итак, Картер скинул эту идею про Дерринджера Мэтту. Мэтт, конечно, воодушевился, потому что он говорит, что три величайших литературных персонажа за всю историю — это доктор Дерринджер, Шерлок Холмс и Волшебник страны Оз. Так что он придумал краткое содержание для шести рассказов, Стюарт их одобрил, и он написал наследникам Фоулкса, которые дали разрешение за чисто символические деньги, о сумме которых договорятся по завершении работы, и Мэтт работал как всегда и сдал рукописи в набор. Только тогда Хилари объявил сумму. Пятьдесят долларов за рассказ без права поторговаться. Мэтт получил от Стюарта за них четвертную премию, так что вышло по шестьдесят два с половиной за рассказ. И к тому времени, когда он всё выплатил Хилари, у него осталось всего семьдесят пять долларов прибыли за шесть рассказов. И он ещё не всё выплатил, потому что мы потратили большую часть денег Стюарта, а он говорит, что ни в жизнь не коснётся никаких моих денег, чтобы заплатить свои долги.

Маршалл заворчал.

— Я не слишком его виню. В смысле, за позывы к убийству. Хилари просто милашка.

— Я ещё не рассказала вам худшего. В тот самый день, когда Мэтт получил письмо от Хилари и подпрыгнул до потолка, мы прочитали в колонке сплетен, что миссис Фоулкс только что купила за пятьдесят долларов меховую шубу для своей собаки. Честное слово, лейтенант, если я когда-нибудь увижу эту собаку… Мэтт говорит, что был бы не против, если бы его трудовой пот позволил миссис Фоулкс купить платье, или шампанское, или ещё что-нибудь разумное; но меховая шуба для собаки…

— И, полагаю, это пекинес.

— Возможно… О, поверните здесь направо.

Монастырь Сестёр Марфы Вифанской изначально был большим, официальным поместьем на Вествудских холмах. В разгар депрессии он был щедро подарен монахиням богатым и милосердным мирянином, который не мог больше платить налоги и сборы.

Для монахинь это имущество стало бессмысленным, но прекрасным, нескончаемым источником тревог и восторгов. Солнце, вид на океан с вершины холма и невысказанная, но явная зависть настоятельниц обителей других орденов частично искупали полуторамильную дорогу до автобусной остановки и постоянные заботы о содержании. А богато украшенный бассейн стал прекрасным угощением для мексиканских детишек, каждую неделю приезжавших на школьных автобусов с северного края городка.

Сестра-привратника подозрительно скосила глаза на лейтенанта Маршалла (она наслаждалась своими слегка еретическими взглядами на важность мужчин, будучи склонной представлять Небеса благородным матриархатом, где Дева щедро уступила Сыну определённое положение), но улыбнулась Конче, чья тётушка была одной из самых верных жертвовательниц обители.

— Можете подождать в патио, — сказала им она. — Хотя там сестру Урсулу ждёт ещё одна дама.

Даже в пасмурные дни этот дворик казался ярко-зелёным от словно бы подводного колорита растений. Сегодня, в ярком осеннем солнечном свете, он купался в изумрудном блеске.

— Мне тут нравится, — признался Маршалл, — даже если я не чувствую здесь себя уместным. Раньше у меня были странные представления о монастырях. Вроде Марии Монк^[19]. Нечто промозглое, мрачное и молчаливое, не считая редких воплей из-за новой кирпичной стены. Но тут всё такое свежее и чистое. Это… это как больница без боли.