Книга Ночь Бармаглота, страница 51 – Фредерик Браун

Джонни боялся старого дома Уэнтвортов, боялся даже сильнее меня, хоть и был несколькими годами старше. Он немного верил в призраков; по крайней мере, боялся их, хоть и не так сильно, как темноты. А я перенял от него долю этого страха и сохранял еще несколько лет, когда вырос.

Но не дольше. Чем старше становишься, тем меньше боишься призраков независимо от того, веришь в них или нет. К тому времени, как перешагиваешь отметку в пятьдесять лет, знаешь уже столько ныне покойных людей, что не все призраки, даже если они и есть, будут незнакомцами. Некоторые из лучших твоих друзей — призраки; так зачем же их бояться? И осталось не так уж много лет до того, как сам ты окажешься по ту сторону.

Нет, я не боялся ни призраков, ни темноты, ни дома с привидениями, но чего-то я боялся. Я не боялся Иегуди Смита; он слишком нравился мне, чтобы его бояться. Несомненно, я сглупил, приехав сюда с ним и ничегошеньки о нём не зная. И всё же я поставил бы немалую сумму, что он не опасен. Быть может, чокнулся, но не опасен.

Смит снова открыл дверцу и сказал:

— Я только что вспомнил, что захватил свечи; мне говорили, что электричества здесь нет. И тут ещё один фонарик, если хотите, док.

Конечно, я хотел. Я почувствовал себя чуть лучше, чуть меньше стал бояться того, чего боялся, как только собственный фонарик устранил для меня внезапную опасность оказаться в темноте одному.

Я провёл лучом фонарика по крыльцу, и дом стал таким, каким я его помнил. В нём жили достаточно часто, чтобы его ремонтировать или, по крайней мере, поддерживать в довольно хорошем состоянии.

— Пойдёмте, док, — сказал Иегуди Смит. — Мы могли бы подождать внутри.

И он тронулся по ступенькам крыльца. Они скрипели под нами, но были прочны.

Парадная дверь не была заперта. Смит, должно быть знал это, судя по тому, как уверенно открыл её.

Мы вошли, и он закрыл за нами дверь. Лучи фонариков заплясали впереди нас в длинном полумраке коридора. Я с удивлением отметил, что он покрыт ковром и меблирован; когда я исследовал его ребёнком, он был пуст и гол. Последний здесь живший съёмщик или владелец, уехав по какой-то причине, оставил мебель, быть может, надеясь благодаря этому сдать или продать дом.

Мы свернули в огромную гостиную слева от коридора. Там тоже была мебель, покрытая белыми чехлами. И относительно недавно, поскольку те не слишком испачкались, да и пыли вокруг особо не было.

Что-то вызвало у меня покалывание в затылке. Быть может, призрачный облик этой мебели в чехлах.

— Подождём здесь или поднимемся на чердак? — спросил меня Смит.

— Чердак? Зачем чердак?

— Там будет собрание.

Это нравилось мне всё меньше и меньше. Будет ли собрание? Действительно ли приехали сюда сегодня остальные?

Было уже пять минут второго.

Я огляделся и задумался. Лучше остаться здесь или подняться на чердак? Обе альтернативы выглядели безумно. Почему бы мне не пойти домой? Зачем оставаться здесь?

Мне не нравилась призрачная мебель в белых чехлах.

— Пойдёмте на чердак, — сказал я.

Да, я зашёл настолько далеко. Я хотел увидеть весь путь до конца. Если там на чердаке зеркало, а он хочет, чтобы мы прошли сквозь него, я и это сделаю. Только при условии, что он пойдём первым.

Но мне хотелось ещё немного отхлебнуть из той бутылки. Я предложил Смиту, и он покачал головой, так что я сделал глоток сам, и это немного согрело холод, начавший расти в моём животе.