Книга Кисть ее руки. Книга 1, страница 131 – Содзи Симада

– А как закреплены концы струн?

– Они закрепляются изнутри, надо просунуть руку сюда…

Сатоми поставила кото набок. Сверху и снизу задней панели были отверстия, достаточно большие, чтобы просунуть руку.

– Это называется «инкэцу» – отверстие для звука, – сюда надо вставить руку и закрепить струны изнутри.

– Ты сама натягиваешь струны?

– Нет, прошу мастера.

– Хм, значит, кото внутри пустое.

– Да, для того чтобы звук резонировал.

– Кстати, в комнате бабушки Кику тоже было странное кото.

– Так у нее совсем другая разновидность кото. Ее называют еще «кудара кото», то есть корейское кото, или «куго». Кото происходит от ассирийской арфы. Бабушкино кото – подражание первоначальной форме. В императорской сокровищнице «Сёсоин» есть еще один восстановленный экземпляр. Мастер кото по имени Сумио Тарумото, который был раньше у нас в доме, увидел фотографию этого кото из «Сёсоина» и решил его повторить. Это одна из его работ.

– Значит, их несколько?

– Да, кажется, три.

– Это потрясающе. Получается, что этот дом – настоящий музей кото! А где сейчас господин Тарумото? Скончался?

– Я мало что об этом знаю. Он уже старый человек, говорили, что он вернулся в свой дом на перевале Арасака, потому что его жена заболела… А что случилось после это – не знаю. Может быть, и умер.

* * *

Затем мы вместе отправились в деревню Каисигэ. Держа в руках две подушки для сидения, мы с Сатоми некоторое время шли по живописной сельской местности, и в конце концов дорога перешла в Каисигэ Гиндзу, место довольно оживленное.

Первый раз я оказался в этом месте ночью, когда впервые приехал сюда, и днем у меня сложилось о нем совершенно другое впечатление. Как и во всех провинциальных поселках, тут было много хозяйственных и продуктовых магазинов, но попадались и кондитерская, и чистенький бутик с европейской одеждой, и шляпный магазин, каких уже почти не встретишь в Токио. Сатоми рассказала, что раньше отсюда начиналась другая деревня – Ниси Каисигэ, но сейчас обе деревни разрослись, и граница между ними исчезла.

Кинотеатр «Кайракудза» располагался в центре этого оживленного квартала, в переулке, который поворачивал налево от храма Дзидзо. Кинотеатр был окружен низкой подпорной стенкой из камня, а с другой стороны узкой улицы начиналось рисовое поле. Говорили, что в июне-июле кваканье лягушек можно услышать даже в кинотеатре. Этот кинотеатр наверняка очень понравился бы Митараи, если бы он его увидел.

Мне показалось, что этот кинотеатр устроили в бывшем большом складе. Или, может быть, когда решили построить большое здание для кинотеатра, местные плотники, не строившие раньше ничего, кроме складов, смогли соорудить только это. Что ни возьми – черепичную крышу, белые стены или узор в виде решетки по периметру – ни дать ни взять склад. То, что в таком здании показывают фильмы, особенно зарубежные, выглядело и нелепо, и смешно.

Кассового окошка не было, вместо этого внутри у входа на табуретке сидела пожилая женщина, читавшая женский журнал. Увидев Сатоми, она ласково с ней поздоровалась. Видимо, все жители деревни были ей знакомы. Я заплатил, и мы сразу пошли на второй этаж.

Туда вела скрипучая деревянная лестница. У меня снова возникло ощущение, будто мы идем на второй этаж склада. Стены с обеих сторон оштукатурены и своим видом не напоминают ничего, кроме складского помещения. Наверху, как и говорила Сатоми, мы попали в тускло освещенное пространство с татами на полу. Эта просторная комната напомнила мне большой зал в доме Сатоми. Сатоми, казалось, точно рассчитала время, и когда мы вошли, на экране показывали рекламу то местных сладких пирожков, то магазина спальных принадлежностей, то мастерской по изготовлению надгробий. Реклама была в виде слайдов, изображение на которых не двигалось, голос диктора с легким местным акцентом, перекрываемый громкими помехами, бормотал названия товаров, и четыре или пять стариков дремали на татами, не слушая этого бормотания. Честно говоря, мне тоже эта реклама показалась скучной. В любом случае в зале было свободно.