Книга Убийства в стиле Джуди и Панча, страница 28 – Джон Диксон Карр

– Вот как… – произнес я. – Значит, ты не видел, как он уходил, ты не отвозил его на станцию или что-нибудь в этом роде?

– Я же сказал тебе, что не делал этого! В последний раз я видел шефа живым сразу после чая – может быть, часов в шесть, когда он сказал, что я могу уйти, если хочу. Затем он снова попросил меня вернуться пораньше, потому что в этот вечер у нас, вероятно, будет посетитель.

– Он сказал тебе, что намеревается навестить доктора Кеппеля в Бристоле и что доктора Кеппеля, скорее всего, не будет дома, верно? На самом деле Кеппель находился где-то здесь, в Мортон-Эбботе, и мистер Хогенауэр считал, что Кеппель приедет сюда сегодня вечером. Так? Ага. Но Кеппель сюда не приехал.

– Может быть, и приехал, – мрачно пробормотал Бауэрс, – а потом уехал.

– Ты хочешь сказать, что он мог иметь что-то против твоего хозяина?

Бауэрс насупился:

– Откуда мне знать? Они всегда говорили по-немецки.

– А какой из себя доктор Кеппель?

– Какой? Я не знаю. Чем-то похож на шефа, маленький и худой, только он прихрамывает, и на голове у него много седых волос. Кроме того, тот, кто подменил эти пузырьки и положил яд вместо бромида, вернулся в дом доктора в Торки. Вот куда тебе надо заглянуть, приятель.

– Ах ты, маленький лгун! – воскликнула миссис Антрим.

Казалось сомнительным, что я смогу еще долго продолжать этот допрос, потому что они оба ждали от меня каких-то действий. И все же мрачный намек Бауэрса насчет доктора Кеппеля позволил мне без всяких подозрений сделать именно то, для чего меня сюда послали: обыскать комнату, и особенно письменный стол. Хотя я искал необычайно тщательно, толку в этом не было. Сам стол оказался почти пуст. Комната была очень опрятной, если не считать валявшейся рядом со столом газеты, очевидно той самой, которую миссис Антрим использовала в своих фокусах с ключом от комнаты.

Я взял связку запонок и отложил ее в сторону, чтобы посмотреть, нет ли чего под папкой с бумагой. И заметил на промокашке несколько строк очень четких букв. Были еще пятна и случайные буквы наискосок, но эти, казалось, выделялись. Судя по всему, они были на английском.

– Поднеси к зеркалу! – взволнованно сказал Бауэрс. – Сегодня утром он писал письмо. Я видел.

– Кому он писал письмо?

– Я не знаю. Он сам его отправил. Он писал много писем. – Бауэрс указал на книжечку с почтовыми марками. – Вчера этих слов на промокашке не было: я помню, потому что посмотрел на нее, не пора ли заменить. Поднеси к зеркалу!

Я взял папку и подошел к зеркалу над камином. И мне открылось следующее сообщение, написанное мелким разборчивым почерком, по-английски, в самых лаконичных выражениях, какие только можно было использовать:

Дальше строчки наложились друг на друга и стали неразборчивыми. Я смотрел на текст и все же не мог в это поверить. Это было слишком откровенно. «Вы найдете сокровища пиратов, зарытые под старым вязом в саду архиепископа» – в этом сообщении была та же драматичность. И оно было таким же простым, как приглашение на ужин. Сообщение было отпечатано на промокательной бумаге таким образом, будто кто-то нарисовал стрелку, чтобы указать на него. И самое главное, оно было на английском языке.