Книга Убийства в стиле Джуди и Панча, страница 59 – Джон Диксон Карр

– Кен, – сказала Эвелин с другой стороны стола, – посмотри сюда.

Я присоединился к ней у маленького круглого столика, на котором стояли бутылка минеральной воды и пустой стакан.

– Он пил ту же минеральную воду, что и Хогенауэр, – продолжала она, – и… ты это видишь?

Рядом со стаканом лежал обычный темно-желтый конверт, слегка помятый и сложенный пополам. Я поднял его, сначала попытавшись очистить руки от грязи носовым платком. Конверт был пуст, но внутри лежало что-то зернистое. Я слегка встряхнул его: внутри скопилось несколько крупинок беловатого порошка. Когда я дотронулся до одного из них кончиком языка, то почувствовал легкую горечь во рту. Это были следы соли стрихнина.

– Разве Бауэрс не говорил тебе, – спросила Эвелин, тупо глядя в другой конец комнаты, – что, когда Кеппель зашел к Хогенауэру сегодня утром, Хогенауэр передал ему что-то вроде «конверта, сложенного пополам»? Да.

– Да, это он. Он дал ему дозу стрихнина. И Кеппель принял ее. Насколько я могу судить, они мертвы примерно одинаковое количество времени.

Эвелин пробила дрожь.

– Положи это на место, Кен! Положи это на место! Мы оставили повсюду отпечатки пальцев. Серьезно, тебе не кажется, что нам лучше убраться отсюда? Ты нашел конверт, за которым пришел?

– Да.

– Значит, нам здесь больше делать нечего. Если они застанут нас здесь сейчас… – Она замолчала, пытаясь найти нужное слово. – Послушай, есть ли… есть ли на столе какие-нибудь запонки, или, может, пропали какие-нибудь книги, или что-нибудь похожее на то, что ты видел в другом месте?

Мы вернулись к столу. Этот стол был настолько же неопрятен, насколько аккуратным был стол Хогенауэра. На нем лежали небольшие пачки бумаги для заметок, исписанной математическими формулами и – для меня – такими же загадочными пометками; я предположил, что это записи к лекциям Кеппеля по физике. Там были книги с вложенными в них листочками, которые, по-видимому, использовались как закладки, и несколько цветных карандашей. Все это было сдвинуто в сторону, в результате чего середина стола освободилась. На этом расчищенном пространстве лежал плоский кусок стекла около трех дюймов в диаметре. Его нижняя сторона была плоской, а верхняя – слегка выпуклой. Тут же стояла бронзовая пепельница со множеством окурков. Рядом, на одном из листков для заметок, синим карандашом были небрежно нацарапаны какие-то формулы:

Если α – угол преломления, а t – толщина пластины, то

BC cos α = t

BD = 2BC sin a’ = 2t tg α

2 µBC – Bd = 2t µcos α

– Это что-то, – сказала Эвелин, – связанное со светом или с преломлением света, я поняла! Во всяком случае, я знаю, чтó это за кусок стекла. Это линза детского волшебного фонаря.

Неожиданно она замолчала, затем вытянула руку и прошептала:

– Погаси свет, быстро. Кто-то поднимается по лестнице, они увидят свет сквозь дверную щель.

Я бросился к лампе и потянул за шнур, затем присоединился к Эвелин в темноте. Из холла было отчетливо слышно жужжание поднимавшегося лифта. В отеле было так тихо, что можно было даже различить скрип и небольшой толчок, когда лифт остановился на нашем этаже. Вероятно, это был просто какой-нибудь припозднившийся постоялец – и конечно, это был не Кеппель, который пришел разоблачить нас, тем не менее было слышно, как Эвелин тяжело дышит в темноте.