Книга Убийства в стиле Джуди и Панча, страница 91 – Джон Диксон Карр

– Вам всем нравится загонять старика в угол, верно? – ворчливо произнес Г. М. – Ничто так не радует ваши души, как видеть, что я снова повержен. Что ж, тогда помогите отгадать загадку. Доктор Антрим говорит: это взломщик. Миссис Антрим говорит, что это не взломщик. Кто из них солгал?

– Тебе не приходило в голову, – произнес Чартерс, – что ни один из них не солгал? Предположим, грабитель на самом деле проник в дом – через какое-нибудь другое окно, или дверь, или что-то в этом роде – и оставил эти весьма очевидные следы на окне, чтобы бросить подозрение на чету Антрим и заставить нас думать, что они сами оставили эти следы?

Г. М. посмотрел на него с угрюмым удивлением:

– Но ни на одной другой двери или окне в этом доме нет никаких следов взлома. Кстати, есть еще одно объяснение… – Он задумался. – Бауэрс – это тот парень, который нам нужен! Гори все огнем, зачем вы заставляете меня ждать? Приведите Бауэрса, кто-нибудь!

Не было необходимости звать Бауэрса, поскольку в этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась коренастая фигура Джонсона Стоуна, а за ним шел Генри Бауэрс с сигарой во рту. Я так и не узнал, где Стоун хранил их в таком количестве, но полагаю, оба кармана его жилета были набиты хорошими гаванскими сигарами. Лицо Бауэрса имело весьма высокомерное выражение; казалось, своим видом он говорил: «Как один светский человек другому, скажите, что вы думаете о вкусе этого табака?»

– После того что я сделал сегодня вечером для двух этих молодых неблагодарных созданий, – с большим достоинством начал Стоун, глубоко вздохнув, – после того как меня продержали ровно полчаса в этой гостиной, я хочу сказать вот что. Я хочу сказать, что из всех грязных, мелких, низменных трюков, которые когда-либо со мной проделывали…

– Входите, мистер Стоун, – произнес Г. М., – ну же, входите. Знаете, я должен перед вами извиниться.

Я просто не мог поверить своим ушам. Г. М. говорил грубовато, но почти добродушно, и это был один из немногих случаев в моей жизни, когда я слышал, как он обращался к кому-либо «мистер». Взрыва не было. Бунта не было. Больше всего удивился сам Стоун, который стоял, переводя дыхание, в то время как его лицо слегка менялось в цвете. Затем его врожденное чувство прекрасного пришло ему на помощь. Он выпрямился. Прочистил горло. И направился к столу решительной походкой.

– Позвольте мне, сэр, – сказал он, – предложить вам сигару.

– Мм, – сказал Г. М., вдыхая аромат гаванского табака. – Хорошо. Садитесь сюда. А ты… – Г. М. бросил недобрый взгляд на Бауэрса. – Я как раз собирался послать за тобой. Ты сядешь вот здесь, передо мной. Я собираюсь задать тебе несколько вопросов; и если ты соврешь, я сверну тебе чертову шею. Понятно?

Бауэрс оценил его властный голос и слегка съежился. Он посмотрел на свою сигару с таким видом, словно раздумывал, как бы ему от нее избавиться. Потом его взгляд упал на меня. В этом взгляде, возможно, было осуждение, но только не удивление.

– Вы правы, сэр, – произнес Бауэрс и уставился на череп, который лежал на столе. – Начинайте.

Он робко сел и придал своему лицу выражение достоинства.

– За то время, что ты работал на Хогенауэра, он ежедневно читал газету?

– Газету? Да, сэр.

– Ага. Значит, читал ее каждый день, верно?

– Да. То есть обычно он читал газету за завтраком. Но иногда забывал, и тогда в течение пары дней они накапливались. Потом он относил их в кабинет и читал все вместе.