Книга Руки Орлака, страница 113 – Морис Ренар

Вассёр смотрел на руки Орлака, а Орлак смотрел на железные руки, которыми Вассёр, в порыве мрачного веселья, помахивал, словно Гиньоль и Гиньоле^[99]. Посреди торнадо, закружившего мысли Стефена, его мозг все же сумел провести параллель. Он поднял на своего собеседника испуганные глаза.

– Стало быть, мсье де Крошана… – пробормотал он.

– Действительно, – признал Вассёр с деланой беспечностью. – Его задушил я. Этот ваш «шевалье» становился назойливым; он ждал лишь подтверждения Серраля, чтобы сообщить о наших безобидных происках в полицию, а профессор, конечно же, дал бы ему это подтверждение… И потом, это облегчило второе преступление…

– Облегчило… кому? Кому?

Вассёр окинул Стефена презрительным взглядом.

– Дело сделано, и сделано превосходно, – процедил он сквозь зубы. Затем, уже в полный голос, добавил: – Полноте! Вас же устроит, если мы встретимся послезавтра, в девять утра? Прямо здесь, хорошо? В этот час тут много народу не будет. Идет? Тысяча тысячефранковых купюр… Молчание – знак согласия! До встречи, милейший! Дайте мне мои руки, позвольте уж мне пожать их! Лучше вот так: протяните мне свои запястья… Мне будет достаточно опереться на то, что я хочу пожать. Чем сильнее я опираюсь, тем крепче пожатие. Совокупность пружин… Весьма хитро придумано, но, право же, ничто не сравнится с естеством!

Своими клещами демон сжал запястья Стефена так сильно, что тот побледнел, – то была символическая жестокость той власти, которую Вассёр приобрел над Орлаком! Затем он разжал хватку и, вознамерившись удалиться, повторил:

– В девять утра! Послезавтра!

– Секундочку! Я абсолютно уверен, мсье Вассёр, что не прикасался к ножу на улице Асса… Стало быть, он помечен поддельными отпечатками пальцев. Думаю, я понял… Должно быть, в клинике ваш друг сделал слепок с моих новых пальцев, пока я был в коме; и это вы на улице Асса с помощью специально изготовленных перчаток или чего-то в этом роде… Так вот, принесите мне послезавтра эти поддельные перчатки или что там у вас!..

– В обмен на миллион?

Стефен наклонил голову в знак капитуляции и согласия.

Он вышел из распивочной вслед за своим мучителем.

– Еще один набрался! – сказала какая-то проходившая мимо работница.

Стефен вернулся домой совершенно убитый.

Розина, в голубом фартуке, хлопотала у стоявших на плите кастрюль.

– А, вот и ты! – сказала она ему. – Я почти рада, что ты так поздно. Представь себе: Режина ушла! Даже не предупредив!.. Что с тобой?

– Мне… нужно с тобой поговорить, Розина. Подойди сюда.

Вероятнее всего, преследователь Стефена даже не предполагал, что может случиться нечто подобное: жертва приучила его к большей своей сдержанности. Страдать, дрожать, бояться в тишине, хитроумно скрывать свои муки – таким было поведение пианиста с первых же дней его горестей. И он только что доказал истязателю свою слабость и покорность. Почему же вдруг он решился открыть тайну жене?.. Мы полагаем, что в этой мучительной крайности он уже не нашел в себе сил остаться один на один со своей бедой, что ему не хватило духу вступить на путь обмана, который открывало перед ним упорное молчание. Чтобы объяснить Розине исчезновение миллиона франков, ему, искреннему по натуре и жестоко страдавшему оттого, что приходилось держать все в секрете, пришлось бы возвести невероятное нагромождение лжи.