Книга Повелитель света, страница 226 – Морис Ренар

Не в силах пошевелиться, поднятый еще выше, чем раньше, я тупо смотрел на потерянные бинокль и фотоаппарат…

Снова закружилась голова… А затем скрежет возобновился, и кабина пришла в движение. От толчков она задребезжала, я услышал грохот колес, отраженный от некоей невидимой субстанции, и бинокль с фотоаппаратом начали от меня отдаляться. Я резко повернулся в направлении движения, опасаясь, как бы в результате какой-нибудь аварии мне не пришлось на собственной шкуре испытать воздействие вакуума на человеческий организм, и желая знать, куда я направляюсь.

Пятно приближалось.

Я решил, что оно находится в четырех или пяти километрах к югу (справлялся я скорее по звездам, нежели по компасу, который немного барахлил). Насколько мне позволяли различать очки, это было что-то вроде дома, обнесенного частоколом.

Единственной характеристикой данного дома, в которой я мог быть уверен – разобрать это не составило труда, – являлось то, что он не стоял на каком-то призрачном понтоне или помосте, но, казалось, свободно парил в безвоздушном пространстве, довольно высоко – в дюжину раз выше собственной высоты – над атмосферным морем.

(Похоже, я выражаюсь несколько нескладно, но знали бы вы, в каком положении я находился!)

Мой невидимый аппарат тоже уже перемещался по воздушному морю совсем по-другому, не так, как прежде. Он следовал некоей волнообразной линии на самых различных высотах, вычерчивая извилины снизу вверх, слева направо, поднимаясь и опускаясь по склонам, делая крутые повороты, замедляясь при подъемах, ускоряясь при спусках, но неизменно приближаясь к обнесенному частоколом дому. Он будто ехал по некоей невидимой дороге, по невидимому грунту, уложенному прямо на поверхность воздуха или же плавающего острова. Складывалось впечатление, что некий таль после долгой воздушной переправы поместил меня на перрон этой небесной гавани, где меня подобрала уже какая-то тележка, которая и везла теперь по ухабистой дороге через невидимый пейзаж в направлении этой обнесенной забором постройки – видимой, но возведенной на неразличимом холме…

Наконец-то я узнаю моих похитителей и увижу ту, ради которой сюда явился!..

Вновь, еще сильнее, чем прежде, закружилась голова – вероятно, из-за того, что мой вагон трясло так, словно он мчался по «русским горкам»^[58]. Я вынужден был постелить на пол шубу, чтобы хоть как-то материализовать его, этот пол, для моих глаз и больше не видеть Землю на дне бездны.

Вот так положеньице!

Я как мог старался убедить себя в том, что этот странный пол, прочный и невидимый, поддерживаемый на всей его поверхности атмосферой, искусственного происхождения – творение неких инженеров. Я хотел в это верить, чтобы заглушить тот страх, который вызывала у меня мысль об этой природной и неизвестной штуковине… этом неожиданном чердаке Земли… Я так распалился, что одна и та же мысль, наивная и нездоровая, кружила у меня в голове, словно обезумевшая бабочка в банке: какие-то ученые мужи забавы ради сделались сарванами. Но все мои старания были тщетными: я чувствовал, что нахожусь в некоем подлинном, природном мире. Уж лучше (и гораздо приятнее!) было предположить, что его населяли те же самые люди, которые его и открыли… возможно, научившиеся становиться невидимыми… возможно, столь же видимые, как и я сам… люди, которых я наконец-то увижу в их укрывшемся за частоколом замке.