Онлайн книга «Повелитель света»
|
Д’Аньес поделился с господином Летелье переполнявшим его душу отчаянием. Знакомые инженеры, все до единого, советовали ему не питать даже малейших иллюзий. Ученые постановили, что невидимый мир недоступен, и от этого герцог мало-помалу превращался в неврастеника. По ночам, в кошмарных снах, ему являлись надвоздушные видения: вивисекции, противоестественные браки, мастерские, где из людей делали чучела, и т. д., а днем его посещали самые бредовые мысли. Ему тоже не удалось избежать фобии невидимого, которая тогда изводила людей впечатлительных, вынуждая их средь бела дня передвигаться на ощупь, из-за чего иногда казалось, что по улицам бродят толпы слепых. И когда из своего окна герцог д’Аньес взирал на снующих туда и сюда прохожих, они представлялись ему коллекцией помещенных в аквариум рыбок! – Если бы у меня оставалась хотя бы самая крохотная надежда! – произнес он вдруг с робкой полуулыбкой. Господин Летелье вскинул руки, но лишь для того, чтобы тут же опустить их в знак своего бессилия, и герцог д’Аньес поспешил пробормотать: – Да, я и сам прекрасно знаю… Нужно было бы быть безумцем… таким… кхм!.. как Тибюрс, к примеру, не так ли?.. Ах!.. Вот его-то точно ничто не смущает… гм… Каким-то неестественным жестом он вытащил из кармана письмо. – Я… гм!.. Он прислал мне это. – Даже не показывайте мне это письмо, нет! Ах! Я уж и думать о нем забыл, об этом вашем Тибюрсе! Вот ведь действительно, есть же еще простофили, верящие в эти блаженные химеры!.. Подумать только!.. Ха! Завистливый болван! Сложите вашу бумажку, друг мой; мне от одного ее вида становится дурно! – Конечно-конечно! – согласился герцог д’Аньес и, однако же, сам принялся перечитывать письмо безумца Тибюрса. (Док. 845) Бомбей, 3 августа 1912 года Я сохраняю твердую надежду, дорогой друг, хотя и вынужден противостоять самым нелепым случайностям и самому хитрому на земле человеку – Хаткинсу. Ты, конечно, помнишь, что, сев на корабль, я отправился в погоню за неким Ходжсоном и его дочерью, которые, как я полагал, и были Хаткинсом и мадемуазель Марией-Терезой. Я обнаружил их в Сингапуре с поразительной легкостью. Теперь это были пожилой протестантский пастор и его старшая сестра! Они столь явно старались попасться мне на глаза, что я тотчас же заподозрил ловушку; эти двое стариков были сообщниками Хаткинса, которые отплыли вместе с ним и теперь взяли ту же фамилию, под которой американец и мадемуазель Летелье были известны на корабле. Пока я занимался ими, Хаткинс и его спутница бежали. Снова бежали: значит, это наверняка были они. Куда именно они направились, я обнаружил, применив дедуктивный метод. С момента их прибытия лишь два корабля снялись с якоря: один ушел в Калькутту, другой – в Мадрас. Мой гений подсказывает мне: Калькутта. Я отплываю туда и, дав кому надо на лапу, узнаю, что ни один из прибывших даже мало-мальски не был похож на разыскиваемых мною особ. Выкурив несколько трубок, я признаю свою ошибку и рассчитываю вновь выйти на их след в Мадрасе. И вот уже я опять плыву по морю со значительным отставанием. Но в Мадрасе я, к моему величайшему удовлетворению, выясняю, что интуиция меня не обманула: двое молодых молдаван мужского пола только что выехали на поезде в Бомбей под именами братьев Тинска, прожив несколько дней в гостинице. Правда, прибыли они не с востока и не из Сингапура, да и не на корабле, а с севера, из Хайдарабада, и по суше… |