Онлайн книга «Повелитель света»
|
И они действительно ее не вернули – в этом сомневаться не приходилось: учет трупов велся с такой тщательностью, что тело Марии-Терезы не могли не внести в список погибших. Следовательно, она осталась наверху. Почему? Ее красота не могла служить объяснением; сарваны не способны ее оценить, как мы не можем восхищаться изяществом движений паукообразных… Но тогда почему? «Почему Мария-Тереза? – спрашивал себя господин Летелье. – И почему только она одна?» На обратном пути он сжимал руки своей съежившейся на заднем сиденье супруги. Впереди ехал лимузин Монбардо, в котором, склонившись к грустному лицу дочери, доктор шептал: – Сюзанна, Сюзанна! Я тебя прощаю, ты же знаешь! По фиолетовым губам пробежала слабая улыбка. Тогда господин Монбардо занялся Анри и Фабианой; но так как перед ними ему извиняться было не за что, то и расшевелить их никак не удавалось. Их отупение превосходило понимание. – Анри, ты не знаешь, почему они оставили у себя Марию-Терезу? – спросила госпожа Монбардо. – Тсс… Тише, им нужен полный покой, – постановил доктор. Лицо его сына выразило слабое удивление. – Оставьте его, Огюстина. Его можно будет расспросить вечером. Вечером или же завтра утром. Два автомобиля скользили по дну небесного океана, оставляя позади себя пыльный след, похожий на мрачные грозовые тучи, и исчезая в сейшах этого моря. Глава 21 Триумф абсурда В тот же день, около пяти часов вечера, герцог д’Аньес, который бродил по Парижу словно неприкаянный, наткнулся на бульваре Бон-Нувель на проносившуюся мимо толпу из тридцати или сорока уличных газетчиков, вопивших во все горло: «„Энтран“! „Пресс“! „Либерте“!» Газеты они продавали прямо на ходу всем прохожим. Господин д’Аньес купил «Энтрансижан». (Док. 1037) НЕОЖИДАННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ПРОПАВШИХ …Все они пребывают в подавленном состоянии. [Среди вернувшихся нет лишь мадемуазель Марии-Терезы Летелье.] Радость, вызванная первой строчкой, длилась недолго, но ее оказалось достаточно, чтобы еще больше омрачить то ужасное разочарование, которое заключалось в строчке последней. (И надо же было узнать такое на бульваре Бон-Нувель!)[74]Нет, подобная неудача невозможна! Недопустима! Ему казалось, что несчастье капитулирует перед его недоверчивостью. Он тут же купил «Либерте» и «Пресс» (док. 1038 и 1039) и, несмотря на идентичность их сведений, послал такое сообщение мсье Летелье: «Правда ли, что Мария-Тереза не вернулась? Ответьте незамедлительно телеграфом на авеню Монтень. Д’Аньес». Затем, придя в ярость от своей беспомощности, он сжал челюсти и зашагал куда глаза глядят, говоря себе, что сразу три газеты не могут ошибаться относительно такого важного момента и что в конечном счете горе его еще более глубоко, чем он полагал, хотя оно и так представлялось ему безмерным. В свой особняк на авеню Монтень герцог д’Аньес вошел, преисполненный решимости убить себя. Мысленно он уже переживал последние сцены жизни, от составления завещания до заключительного револьверного выстрела… Сестра ждала его возвращения. Она уже прочла «Пресс». Никогда еще шею герцога не обвивали более ласковые руки. Он тоже обнял ее нежнее, чем обычно. Нашел несколько трогательных и благожелательных слов для слуг. Он хотел оставить о себе добрую память, уйти из жизни красиво. Мадемуазель Жанна посматривала на него с беспокойством, и, когда доставили телеграмму – текст которой они оба знали, даже не читая, – господин д’Аньес принял ее с улыбкой столь жалобной, со взглядом столь глубоким, что сестра, понимая его всей душой, отвернулась, чтобы всплакнуть. |