Книга Повелитель света, страница 360 – Морис Ренар

И Бертран Валуа, прежде всего практик, постановщик в той мере, в какой таковым является успешный (а это что-то да значит) драматург, вернулся к тому, что чуть ранее он справедливо счел самым необходимым:

– Портреты Фабиуса Ортофьери, старина Шарль! Вот что нам нужно! Как можно больше портретов! Все зависит от них.

– Я уже обо всем позаботился, – сказал Шарль с невозмутимой улыбкой. – О том, чтобы написать мадемуазель Ортофьери, не могло идти и речи. Но я нашел в телефонном справочнике адрес мадам Летурнёр, которая должна вернуться в Париж со дня на день, если уже не вернулась. И сразу же по прибытии я послал ей письмо с объяснениями, которого ожидали, я в этом уверен, с большим нетерпением. В том же письме я попросил ее предупредить Риту относительно портретов ее предка.

– Отлично, – похвалил друга Бертран.

– Но и на тебя я тоже очень рассчитываю, – сказал Шарль.

– В каком плане?

– Мне бы хотелось узнать, час за часом, что могло происходить в кабинете Сезара за несколько дней до 28 июля. Пусть будет за две недели.

– Весьма здравая мысль!

– Мой план состоит в том, чтобы сразу же после предварительных приготовлений начать очищать, отсоединяя по нескольку листов, поверхность этой пластины вплоть до 15 июля 1835 года. Затем перед пластиной нужно будет безотлучно кому-то находиться. Будем меняться – ты, я и Коломба, другие наблюдатели, если потребуется, – в течение двенадцати дней, которые продлится эта предшествующая убийству фаза. На протяжении всего дня 28 июля 1835 года «картинку» будут снимать на цветную кинопленку. О том, чтобы снять на пленку предыдущие двенадцать или двадцать четыре часа, я даже не помышляю, но этот период в любом случае будет записан, так что при необходимости мы всегда сможем просмотреть его еще раз.

– Записан? Без киносъемки? Это как же? – воскликнула молодая девушка. – А! Пардон! Понимаю! При помощи другой пластины «чистого» люминита.

– Почему обязательно «чистого»? – возразил Бертран. – Не важно какого! Возможности люминита безграничны, не так ли, Шарль?

– Разумеется. Я уже говорил и не устану повторять: «чистая» пластина интересна лишь ее способностью оставаться абсолютно темной, как с обеих сторон, так и по краям.

– Ну конечно! – признала Коломба. – Какая же я бестолковая!

– Позвольте с вами не согласиться! – сказал Бертран. – Все это настолько ново, что сразу не привыкнешь. Настоящая диковина!

Его чуткий, сладострастный нос, казалось, втягивал редчайший запах.

– Так могу я на тебя – на вас обоих – рассчитывать?

– Ты еще спрашиваешь! Разумеется! – воскликнул Бертран. Невеста поддержала его утвердительным кивком. – Когда планируешь начать?

– Когда получу портреты Фабиуса и когда заручусь – для великого дня – поддержкой и помощью определенных персон.

– И каких же?

– Ученых, историков, магистратов, официальных свидетелей и представителей семейства Ортофьери.

– В самом деле, – сказал Бертран. – Иначе мы поступить и не сможем. Необходимо будет ввести банкира в курс нашего повторного дознания. Удержать все в секрете едва ли удастся.

– Мы, однако же, постараемся сделать так, чтобы это семейное – и притом преступное – дело и дальше носило, насколько это возможно, частный и конфиденциальный характер. Что до люминита, то он является достоянием всего человечества, и мы не вправе скрывать его от науки, как не имеем права и лишать Историю возможности узнать все о покушении Фиески и кинематографического фильма об этом печальном событии. Сначала я рассчитывал провернуть все, не предавая огласке, но…