Книга Повелитель света, страница 365 – Морис Ренар

Рука Риты была такой холодной и дрожащей, что он выпустил ее из своей скрепя сердце.

– Когда вам будет что сказать друг другу, – заявила Женевьева, – вы можете всегда увидеться здесь.

Она вынуждена была прибавить шагу, провожая до двери Шарля, который почти бежал и не отвечал.

– Вы уж простите, – сказал он, – но этот нотариус…

– Я прекрасно вас понимаю, – произнесла она тихо, понижая голос.

Рита открывала окно, чтобы проводить его взглядом.

Результат этих тайных переговоров не замедлил проявиться.

Спустя два дня Шарлю позвонил нотариус:

– Алло, мсье Кристиани? Этим утром я получил-таки ответ от господина Ортофьери. Надеюсь, вы будете довольны. Все идет, как вы того и желали; письмо господина Ортофьери написано в самых вежливых выражениях. Впрочем, иначе и быть не могло. Естественно, лично господин Ортофьери участия ни в чем принимать не намерен. Портреты будут переданы его мандатарию, который явится к вам в самое ближайшее время. Господин Ортофьери выбрал этого мандатария с тактом, который вы, безусловно, оцените. Какому-нибудь неизвестному вам бизнесмену он предпочел вашего с ним общего знакомого; это некто господин Люк де Сертей, который, похоже, дружен с вами и проживает в вашем же доме… Весьма благоприятное обстоятельство, не находите?.. Алло! Алло! Вы меня слышите?

– Да, – сказал Шарль. – Это замечательно. Благодарю вас.

* * *

Люк де Сертей приблизился к Шарлю с протянутой для приветствия рукой. Он шел по ковру гостиной с обманчивой непринужденностью, уверенным шагом, подчеркивая свою осанистость, выпятив грудь и подняв голову, что увеличивало его и без того высокий рост. В этом его постоянном желании порисоваться всегда присутствовала некая напряженность; такая манера казалась слишком нарочитой, внушенной душой комедианта телу, для которого естественной была совсем другая поза. Казалось, Люк своему телу не доверяет, опасается, что в любую минуту оно может обессилеть, потеряв в росте и в обхвате грудной клетки. Сегодня более чем когда-либо он выглядел скорее распрямившимся, нежели прямым, скорее приподнявшимся, нежели высоким. Рука напрягалась излишне; ладонь открывалась с искренностью уж слишком наигранной, и занимательно было наблюдать, как столь неприятное лицо принимает столь льстивое выражение. Это лицо и это выражение не подходили друг другу. Физиономия была квадратной, с мощными челюстями и на удивление бесцветными глазами; короткий, широкий нос наводил на мысль о грозной морде гиены; это бледное и усталое лицо, однако же, было всегда ухоженным и нравилось женщинам. Волнистые, зачесанные назад волосы, открывавшие лоб широкий и крепкий, казались благодаря заботливой укладке настоящей львиной гривой. Некое тщательно подчеркнутое превосходство исходило от этого человека, чьи мужественность, надменность и атлетичность вынуждали женщин восклицать: «Какой красавчик!» – несмотря на отталкивающие черты, тогда как некоторые мужчины говорили то же самое из-за его прекрасной выправки, уверенного вида, прямоты и чистосердечности. Шарль – уже начеку, озабоченный и недовольный – смотрел, как из гостиной матери к нему идет этот приветливый джентльмен с ангельским выражением на демоническом лице, так и лучившемся от самых возвышенных чувств и самых чистых намерений.