Книга Друг вице-короля, или Король мошенников, страница 4 – Гай Ньюэлл Бусби

За завтраком я поздравил хозяина с обладанием такой роскошной резиденцией — ничего подобного я прежде не видел.

— К сожалению, — ответил он, — дом принадлежит не мне, а нашему общему другу магарадже. Его высочество, зная, что я ученый и затворник, был так любезен, что позволил занять часть дворца. Сколь велика его любезность, можете судить сами.

— То есть вы занимаетесь наукой? — спросил я, начиная постепенно понимать, что к чему.

— Довольно поверхностно, — ответил он. — Иными словами, я приобрел достаточно знаний, чтобы сознавать собственное невежество.

Я осведомился, чем он интересуется больше всего. Оказалось, что фарфором и индийским искусством. О том и о другом мы беседовали около получаса. Я убедился, что он настоящий знаток — и тем более это осознал, когда после завтрака хозяин отвел меня в смежную комнату, в которой держал шкафы с драгоценными образцами. Я никогда прежде не видел подобной коллекции. Ее объем и исчерпывающая полнота были поразительны.

— Но, разумеется, вы не сами собрали все это? — удивленно спросил я.

— За некоторыми исключениями — сам, — ответил он. — Я посвятил индийскому искусству много лет. Мое затворничество объясняется тем, что я занят написанием книги, которую надеюсь издать в Англии в будущем году.

— То есть вы намерены посетить Англию?

— Если я закончу книгу вовремя, — сказал он, — то приеду в Лондон в конце апреля или в начале мая. Кто же откажется побывать в столичном городе ее королевского величества в дни столь радостного и благоприятного события?

Он взял с полки маленькую вазу…

С этими словами он взял с полки маленькую вазу и, как будто желая переменить тему, рассказал мне ее историю и описал прелести. Трудно было представить более странную картину, нежели зрелище, которое представилось моим глазам в ту минуту. Его длинные пальцы держали вазу бережно, как бесценное сокровище, в глазах горел огонь настоящего коллекционера, каким можно лишь родиться, но нельзя стать. Когда он перешел к повествованию о долгой погоне за упомянутым образчиком и, наконец, о счастливом завершении трудов, его голос слегка задрожал от волнения. Я слушал с огромным интересом — после чего совершил самый безумный поступок в своей жизни. Покоренный обаянием хозяина, я сказал:

— Надеюсь, приехав в Лондон, вы позволите мне предложить вам мои услуги.

— Благодарю вас, — торжественно ответил он. — Ваша светлость очень добры, и, если подвернется такой случай — а я надеюсь, что подвернется, — я охотно воспользуюсь вашим предложением.

— Мы будем очень рады видеть вас, — продолжал я. — А теперь, если вы не сочтете меня чрезмерно любопытным, позвольте поинтересоваться — вы живете в этом огромном доме один?

— Не считая слуг, здесь больше никого нет.

— Неужели! Наверное, вам очень одиноко.

— Да, и именно поэтому я так доволен. Когда его высочество любезно предложил мне остановиться здесь, я поинтересовался, насколько велико здешнее общество. Магараджа ответил, что я могу провести здесь хоть двадцать лет и не увидеть ни единой живой души, если только не пожелаю. Услышав это, я немедленно принял предложение.

— То есть вы предпочитаете жить отшельником, вместо того чтобы вращаться в свете?

— О да. Но в следующем году я на несколько месяцев откажусь от монашеских привычек и посвящу некоторое время вращению в свете, как вы выражаетесь. В Лондоне.