Книга Решающая улика, страница 31 – Николас Блейк

— Мог. Но это ничего мне не дало бы, даже если бы я хотел поколдовать над версткой.

— Потому что там был мистер Протеру?

— Нет, потому что там была моя мать.

Стараясь не выдать тех чувств, которые вызвало это сообщение, Найджел встал и задвинул окно.

— Откуда вы знаете?

— Я ее видел через это окошко.

— Вы видели, как она разговаривает с Протеру?

— Нет. Она была там одна. Ходила за резинкой. Искала ее на столе, когда я туда заглянул. Я позвал ее, и она тут же вернулась. Поэтому она может подтвердить мое алиби. — Найджел посмотрел на Киприана так пристально, что тот, закатив глаза, поспешно добавил: — Честное слово. Да вы ее спросите сами, конечно, она могла и забыть…

— Я вам верю. — Найджел продолжал его изучать. Киприан был, конечно, capable de tout,^[8]но соображает ли он, что он сказал? — Я вам верю. Могу только усомниться, что дело было в резинке.

— Не понимаю.

— Ваша мать могла в эту минуту восстанавливать купюры, — сухо пояснил Найджел.

Киприан Глид отнесся к этому предположению без того негодования, которое он выразил по поводу Мириам Сандерс, больше того, в его глазах даже появился блеск — злобный, коварный блеск, который он тут же погасил.

— Вполне могла. Мне это не приходило в голову.

— А вы считаете, что она на это способна?

— Что ж, психологически я могу это допустить. Женщины такого типа иногда любят сделать кому–нибудь гадость. Так сказать, внести разнообразие в жизнь.

— А кому бы, по–вашему, она хотела сделать гадость? — Найджел встал и отошел в дальний угол, борясь с соблазном дать этому молодому негодяю пинка.

— Да кому угодно. Просто сделать гадость. Ни за что ни про что. Из любви к искусству. — Киприану явно пришлась по душе эта тема, но дверь распахнулась, и в комнату влетела та, о ком шла речь.

— Я тебе говорила, чтобы ты больше сюда не ходил, — сердито сказала она. — Все равно бесполезно. Не получишь ни пенни. — Мисс Майлз заметила Найджела, и сразу все ее существо будто погасло, чтобы тут же зажечься совершенно другим светом, как электрическая реклама. — Ах, мистер Стрейнджуэйз, доброе утро! Простите, что я вам помешала. Я и не подозревала, что вы знакомы.

— Мы и не были раньше знакомы, — сказал Киприан. — Стрейнджуэйз берет у меня интервью…

— Я так рада. Ведь Киприан у нас умница. Уверена, что он далеко бы пошел, если бы кто–нибудь дал ему подходящую работу. Правда, мой мальчик?

— Ты не так поняла, — кисло разъяснил ей «мальчик». — Стрейнджуэйз — сыщик.

Положив сумочку, Миллисент Майлз опустилась на стул. Сын все еще сидел, развалившись в кресле, и самодовольно ее разглядывал, словно ему удался трудный фокус.

— Сыщик? — переспросила она. — Как интересно. Вот не подозревала… И вы допрашивали бедного Киприана с пристрастием?

Глид осклабился:

— Мы обсуждали склонность к пакостничеству с абстрактной точки зрения. И с конкретной тоже, мамочка. — Последнее слово он выплюнул с открытой издевкой. — Я вам больше не нужен, Стрейнджуэйз?

— Нет. До свидания.

Киприан Глид взял свое черное сомбреро. У двери он кинул на мать загадочный взгляд, послал ей воздушный поцелуй и удалился.

— Как бы я хотела, чтобы он за что–нибудь взялся всерьез! Он такой талантливый. Но, к великому огорчению, плывет по воле волн. Моя вина!

— Не может быть!

— Какой вы милый! — Вздохнув, она поглядела на него простодушно и жалобно. — Он дитя несчастливого брака. Все могло быть иначе, если бы я не развелась с его отцом. Хотя причин для этого, видит Бог, у меня хватало. Незачем мне отягощать вашу душу своими горестями.