Книга Венец королевы, страница 20 – Элизабет Ролле

Кейн сказал, что, уже поужинал, поднялся к себе и больше не показывался. Джека все не было. Вероятно, он намеревался пропустить и ужин. Его место за столом оставалось пустым и на следующее утро.

— Он вообще вернулся? — спросил доктор.

— Да, сэр, — ответил Уилсон. — Очень поздно вечером, я уже запирал двери. В холле было темновато, и он проскочил мимо меня очень быстро, но, по-моему, у него на лице была кровь.

— Джеймс, поднимитесь и спросите, будет ли он завтракать, — распорядился Траверс.

— Сэр, комната заперта изнутри, и он не отвечает, — вскоре доложил дворецкий.

Трэверс встал из-за стола и пошел к комнате Джека сам. Дверь была заперта. Он постучал — никакого отклика.

— Картмел, откройте! — Он постучал снова, громче. — Откройте!

— Сейчас, — приглушенно раздалось из-за двери. Щелкнул замок. На пороге стоял Джек, босиком, в одной пижаме. Шторы были опущены, и в комнате царил полумрак. — Можно мне сегодня не вставать? — тихо сказал он. — Я плохо себя чувствую.

— Вы больны?

— Вчера я споткнулся в парке и ушибся. Там было темно…

— Хорошо, лежите. Завтрак вам принесут сюда.

Узнав, что Джек сильно ушибся, доктор Уэйн после завтрака направился к нему, однако юноша заявил, что врач ему не нужен. Решив, что Джек отказывается от его помощи, стыдясь своего позавчерашнего поведения, доктор стал настаивать и добился своего. Во время осмотра он то и дело в недоумении поправлял свои круглые очки, а затем зашел к Трэверсу.

— Знаете, Гордон, какая получается история: Джек утверждает, будто упал, но на самом деле его избили, причем довольно сильно. Сначала он упорно отказывался от моих услуг, но я думал, что ему просто стыдно за позавчерашнее, и в конце концов заставил его раздеться. Его били, это абсолютно точно, ни о каком падении тут и речи быть не может.

— Значит, вчера в городе он попал в драку.

— Да-а, — нерешительно, протянул доктор Уэйн, — Попал в драку… Только вот что странно: руки у него совершенно целы. После хорошей драки на кистях обычно остаются следы, а у него ничего… Или его держали, или он сам решил, что лучше не сопротивляться. Поговорите с ним, Гордон! Почему он лжет, будто упал?

— Сомневаюсь, что он скажет мне правду.

— Если он кому-то и скажет правду, то в первую очередь вам. Все зависит от того, какова эта правда.

— На что вы намекаете?

Доктор тяжело вздохнул, словно готовясь исполнить тягостный долг.

— Гордон, вам этот мальчик нравится, и потому вы готовы защищать его. Мне он тоже симпатичен, но порой ставит меня в тупик. Не только сегодня… Он вообще какой-то странный, и мы о нем ничего не знаем. Или вы знаете?

— Нет. Вы считаете, что мне следовало детально выяснить его биографию?

— Не иронизируйте. Может, мальчик попал в плохую компанию. Прежние приятели… что-то не поделили, вспыхнула ссора, и они его избили.

— Допустим, что так. Чего вы от меня хотите: чтобы я выставил его вон или занялся его воспитанием?

В тех редких случаях, когда доктор Уэйн сердился, он становился похожим на взъерошенную сову, чему немало способствовали круглые очки в металлической оправе.

— От вашего воспитания никакого толку все равно не будет, — отрезал он и направился к двери.

— Доктор Уэйн! — Трэверс нагнал его и тронул за локоть. — Вы сердитесь, потому что не знаете, что делать, но ведь я тоже не знаю.