Онлайн книга «Под спудом тайны»
|
– Из дворовых, поди? – Один сын конюха, другой – плотника. Опытных-то намедни уступил князю Дулову, деньги срочно потребовались. Вот теперь, как проклятый, бьюсь с этими халдеями! Толку, как видите, чуть, как об стенку горох! Жаль, что Сирро больше нет, он бы помог мне вышколить их… Одна надежда, на арапник, висящий в гримерной, он поможет развить в них актерство! Без этого нельзя, господа, никак нельзя… Он продолжал говорить, а Хитрово-Квашнин краем глаза заглянул в тетрадь, что лежала перед Карицким. В ней были отображены корявым угловатым почерком весьма любопытные сведения: «Игнашка – из него Бернардо как из свиного уха опахало! Запинается, без конца кряхтит, шмыгает носом – 10 плетей. Павлушка – справляется с ролью Лаэрта, но ленится, нужно поработать с памятью – 5 плетей. Парамошка – черт лысый! Ему не Полония играть, а нужник чистить! Дважды сбился, хохотнул там, где не положено – 15 плетей. Кирюшка – так и не смог придать своему лицу хитринки и коварства Клавдия – 10 плетей. Матюшка – туповат, ленив, но Горацио сыграть сможет – 5 плетей. Клим и Андрюшка – пародия какая-то, но других на роли Розенкранца и Гильденстерна у меня нет – 10 плетей. Анютка – так себе Гертруда, ни рыба ни мясо. Запинается, краснеет, плохо заучивает роль – поставить коленями на горох, а затем услать в нашу дальнюю деревушку!» – …Таким образом, крепостной театр иметь престижно, он просвещает крестьян, приобщает их к культуре. Да и на наших помещиков оказывает положительное влияние, некоторые из них ни за что не променяют поход в мой театр на картежную игру или псовую охоту… Для меня самого развлечение немалое, но уж больно много возни вот с этими сиволапыми, – подвел итог театрал, указав на насупившихся Гаврилу и Мартына. – Нелегко с ними, ох, как нелегко! – А что Офелия? – спросил расследователь под впечатлением от прочитанного. – Ее играет настоящая умница, моя, можно сказать, любимица, – вмиг расцвел Карицкий. -У нее стройный стан, выразительные черные глаза с длинными ресницами. Отпускаю ее в соседние уездные центры на представленье той или иной пьесы. Трижды имела успех в Тамбове. Такой талант, что после спектаклей к ногам Аполлинарии летят кошельки, полные ассигнаций! Не один раз и не два предлагали мне за нее большие деньги, но я всякий раз отказывал. Нельзя! Она – душа театра, без нее он захиреет, превратится в пустой и дешевый балаган. – Говорят, Анфия Саввишна иногда принимала участие в спектаклях, да и вы с Сирро не прочь были вжиться в ту или иную роль? – Такое имело место быть. – А как обстоят дела с хоровым пением? – В хоре практически те же самые лица, что и на сцене представляют. Поют они, чего уж там, лучше, чем играют. Может, хотите послушать? Реквием, например, в память о безвременно ушедшем Сирро. – Нет, нет, это лишнее. В зале появилась хозяйка дома, среднего роста, миловидная, темноволосая, облаченная в желтое шелковое платье. – Дорогая, это штабс-ротмистр Хитрово-Квашнин, – указал капитан на расследователя, – с Марком Иванычем ты уже знакома. – Здравствуйте, господа, – проговорила она, присев рядом с мужем. – Евстигней Харитоныч, видно, меня не помнит. Мне было лет двенадцать, когда он заглянул в наш дом на Дворянской для разговора с отцом… – Помню, заезжал я к Семену Иванычу, Царствие ему небесное, – сказал Хитрово-Квашнин, – Тогда вы был девочкой, Таисия Семеновна, а сейчас предо мною привлекательная женщина, мать семейства. |