Онлайн книга «Под спудом тайны»
|
– Вы знакомы с Карицким? – спросил секретарь, когда бричка, миновав железные решетчатые ворота, оказалась на главной аллее, усыпанной желтым речным песком вперемешку с толченым красным кирпичом. – Ни разу не встречались, хотя мне известно, что дом Карицких в Петродаре стоит на Продольной. Усадебное городское место, насколько мне известно, ранее принадлежало командиру местной воинской штатной команды. – Никита Казьмич недавно появился в уезде, в начале 20-х. Прибыл сюда из какой-то западной губернии на границе с Польшей. Будучи у меня по делу в суде, кое-что поведал о себе. Так, в юном возрасте он получил неплохое образование, учился рисованию, пробовал играть на клавикордах, принимал участие в домашних спектаклях. Карицкий служил, отставлен от службы в чине капитана. В отставке хотел завести театр в отцовском имении, но что-то там пошло не так, и он уехал на восток, вглубь России. А осел, в конечном счете, в нашем уезде, женившись на сестре Матвеевских, Таисии. Сведя короткое знакомство с Сирро, организовал-таки с его помощью желанный театр, сам иногда поигрывает на им же созданных подмостках. Но по сей день не удовлетворен вполне. Вроде бы и есть театр, а актеры-то все из дворни, лишь некоторые из них отвечают высоким требованиям… Ему где-то около сорока пяти, супруге – вдвое меньше. У них трое детей, девочка лет десяти, и два мальчика… – Т-пру! – Лошади по воле Митрофана встали, как вкопанные, между цветником и парадным крыльцом. К бричке не замедлил метнуться лакей в темно-коричневом сюртуке и начищенных ботинках. – Хозяева дома, любезный? – спросил у него Соколовский. – На репетиции. Чего изволите? – Скажи Никите Казьмичу, что к нему пожаловало временное отделение нижнего земского суда. – Cию минуту! С заданием лакей и впрямь справился быстро. Не успел Соколовский высморкаться в клетчатый ситцевый платок, как он появился снова. – Барин приглашает господ в театр. – Где он у него? – спросил Хитрово-Квашнин. – Следуйте за мной. Театральные подмостки, сцена и кулисы были устроены в парадной зале, погруженной в полумрак из-за опущенных штор. Карицкий сидел в первом ряду стульев перед освещенной канделябрами сценой, на которой разворачивалось заслуживающее внимание действо: одетый с ног до головы в бумажные латы рыцарь на фоне задника с зубчатой башней вещал загробным голосом облаченному в тунику и плащ молодому человеку: Я дух бесплотный твоего отца Я осужден блуждать во мраке ночи, А днем в огне томиться гладом, жаждой, Пока мои земные преступленья Не выгорят в мученьях. Хитрово-Квашнин понял, что репетируют «Гамлета». Знаменитую пьесу Шекспира он знал едва ли не с детства. С удовольствием перечитывал, не раз был свидетелем ее сценического воплощения. К тени отца Гамлета, появляющегося в первой, четвертой и пятой сценах первого акта, а также в четвертой сцене третьего акта, у него было всегда особое, трепетное отношение. …О, слушай, слушай, И если ты родителя любил – Отмсти его бесчестное убийство! Слова были теми же, но игра доморощенного актера оставляла желать много лучшего, он с нею справлялся из рук вон плохо. Это было настолько очевидно, что барин вынул трубку изо рта и громко стукнул кулаком по столу, за которым сидел. – Довольно!.. Это ни что не похоже! Гаврила, сколько тебе, олуху, твердить, что у тени отца Гамлета хмурый вид и царственная осанка? А ты похож на огородное пугало!.. Голос он, ничего, пробирает, им малых детей и девиц пугать можно, а в остальном вздор, галиматья!.. И ты, Мартын, тоже хорош!.. Зачем тебя призвали на сцену? Мух на потолке разглядывать?.. Лесом идет, а дров не видит! Гамлет взволнован, колеблется, полон эмоций, а ты смотришь прямым чурбаном!.. Давайте сначала, да помните об арапнике! |