Книга Под спудом тайны, страница 37 – Сергей Юров

– Ну, мне пора, господа, – сказал младший Чернов чуть погодя, поднимаясь из-за стола. – У вас заботы, у меня тоже. Честь имею!

– Что ж, и нам честь знать надо, – переглянулся со своими спутниками расследователь. – Дело к обеду, а мы еще у Чирковой не были.

– У себя она, во флигеле, – уведомил хозяин имения, находясь, вследствие принятого внутрь спиртного, в благостном расположении духа. – Вяжет, поди, как всегда. Что ей еще делать?.. Эх, я б вас, господа хорошие, если б не расследование, никуда бы не отпустил. Честное слово! Вы б у меня пожили, всласть покушали, попили, удовольствие себе доставили… Ну, ничего, вы теперь знаете, что душа у старика Чернова широкая, хлебосольная. Так что, просим, всегда к вашим услугам!

К свояченице его Хитрово-Квашнин решил зайти один, без Аблова и Соколовского. В свое время он был в приятельских отношениях с братом старой девы, поэтому знал ее достаточно хорошо. Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, он встретил там служанку, которая и доложила о нем барыне.

Девушка с поклоном удалилась, а расследователь ступил внутрь небольшой хорошо прибранной комнаты, пропахшей розовым маслом и сушеными грибами. Чиркова, облаченная в платье из коричневого драдедама, сидела в больших роговых очках у окна и занималась вязаньем.

«Время берет свое, – подумал штабс-ротмистр, вглядываясь в овальное лицо с тонким прямым носом и широко расставленными серыми глазами. – Морщинки на лбу, кое-где проглядывает седина».

– О, вот кого привела судьба ко мне во флигель! – покачала головой незамужняя женщина, происходившая из рязанского дворянского рода. – Хитрово-Квашнина!

– Приветствую вас, Елизавета Артемьевна!

– Проходите, мой друг, присаживайтесь.

– Благодарю. – Прежде чем опуститься на стул, гость поцеловал хозяйке руку. – Я к вам по делу, провожу расследование.

– Знаю, земля слухом полнится… Вы здесь с Филиппом Абловым?

– И с секретарем Соколовским.

Бросив вязанье на подоконник, где стоял горшочек с комнатным цветком и лежал продолговатый кожаный чехол, хозяйка широко перекрестилась.

– Бедный француз! Ужасная смерть! Не приведи Господь так окончить свои дни!.. Вы от Черновых?

– От них. Вот поговорю с вами, и на обед, к Вельяминовым… Елизавета Артемьевна, я сразу к делу: как вы относились к погибшему французу?

Дворянка помолчала немного, продолжая вязать.

– Довольно прохладно. Я уже не молода, его привлекательность меня ничуть не трогала. Ни к чему мне были и его уроки танцев с французским языком.

– Часто общались с ним?

– С тех пор, как он стал жить в имении, приходилось, не без этого.

Хитрово-Квашнин посмотрел на небольшой портрет на стене, изображавший юного морского офицера.

– Евграф Головнин, Царствие ему небесное!.. Ведь мы с ним в родстве состояли, он приходился мне четвероюродным братом… Знаю, вы по-настоящему любили его.

Губы Чирковой тронула печальная улыбка, в уголках глаз блеснула влага. Промокнув ее белоснежным носовым платком, она тихо сказала:

– Любила, так бывает… А вы, Евстигней Харитоныч, не нашли еще себе пару после кончины супруги?

– Сделать это нелегко. С тех пор, как Ирины Григорьевны не стало, в голову приходили идеи, да долго не задерживались.

– Я вас понимаю, мой друг, понимаю.

Хитрово-Квашнин, поглаживая кончики усов, окинул взглядом комнату и задержал его на связке сушеных грибов, висевшей в углу.