Онлайн книга «Пес Ее Высочества»
|
Поначалу пьяница веселился. — Домашний курочий концерт каждый день! — вспомнились Хелен слова кухарки. Однако очень скоро от «петушка» отвернулись приятели, соседи и родственники стали смеяться. Пить стало решительно не с кем, да и мало-помалу подняла голову похороненная на дне личности гордость. Пьяница с трудом, но стал трезвенником. — Значит, хорошо живёшь теперь? Ведьма выпустила колечко дыма в камин и совсем было разомлела от тепла, но из головы не шёл клятый вампир и его россказни про Гобуса Храбропузика. Авось Анетта что подскажет или сболтнёт ненароком. — Да как… Живём хорошо, да в округе неспокойно, — как по заказу запела стряпуха. — Чего стряслось? — Вампиры посжигали теплицы с чесноком и распоясались! — Анетта зло всадила кулак в тесто. — Представь, коров в вымя кусают — кровь с молоком у них лакомство; несколько девок из Мшелого холма зачаровали и опорочили. Нет покою, ох нет. — А что Гобус? — Грит, монеты не звенят в карманах, да и зима, как снег сойдёт, то может быть что-то и решится. И всё Светозарными клянётся, благочестивый стал. — Странно, — задумалась Хелен. — Погодь, я тебе сейчас чего ещё расскажу, — кухарка уперла руки в боки, так её пробрало до сплетен. — Тут на прошлое новолуние братья евоные были, Тробус и Жмобус, побыли два денька, а как уехали, так Гобус наказал рощицу осиновую вырубить. Отправил дерево вслед за братьями, а сам тут похвалялся, дескать трёх зайцев разом убил. Хелен крепко задумалась. Осина была вредна не только в виде кольев для вампирской братии: если в плетень повтыкать осиновые веточки, то в такую изгородь не может войти ведьма. Не такая добропорядочная, как Хелен, а действительно злая, одержимая тёмными силами. Получается, что Гобус заработал монет, но оставил своих людей без защиты. Ведьма чувствовала, что это не её стезя, и нужно бы шепнуть охране Беттины эти слухи. Гобус Храбропузик замыслил недоброе! * * * Эрику не нравилась эта принцесса, не нравилась дорога, не нравились королевские рыцари (все вместе и олух, таскающийся за девчонкой, персонально), и вообще ему — нет, сэр! — ничего не нравилось. Как доверенное лицо и, если уж честно, единственный близкий друг, капитан мог высказывать своё мнение сюзерену без какой-либо цензуры. Этим правом он воспользовался, подробно и в красках живописав, какой несусветной глупостью станет для серьёзного человека женитьба на соплюхе. Сказал, что балаган со свадьбой сделает герцога посмешищем для всего королевства — седина, мол, в бороду и всё такое. Сказал, что при их разнице в возрасте надеяться на появление наследника глупо, зато нет сомнений, что молодая вдова выскочит замуж повторно, и на выбор кандидата повлиять точно не выйдет. Сказал, что, в конце концов, если уж так не хочется отдавать замок племяннику, можно усыновить мальчишку из обедневшего рода, воспитать, обучить, и тот по гроб жизни будет благодарен. В ответ на эту прочувствованную речь герцог назвал его болваном и велел собираться. Личное мнение никак не влияло на добросовестность, с которой Эрик выполнял приказ. Вот и сейчас, останавливаясь на ночёвку в условно дружественным замке, он лично обошёл все входы и выходы, поставил двух стражников у двери принцессы и четверых — снаружи под окнами, а ещё проверил особым амулетом, определяющим яд, сперва приготовленный для гостей ужин на кухне, а потом и овёс на конюшне. Мальчишка-конюх получил монетку и приказ следить в оба, и после его клятвенного обещания всю ночь не смыкать глаз Эрик счёл себя вправе немного отдохнуть. |