Книга Пес Ее Высочества, страница 231 – Мария Камардина, Натали Смит

Когда юная троллиха месяц назад приехала в замок, она собиралась всего только вернуть коня и забрать Хуха. Но тому очень понравилось быть боевым козлом, Эрик очень просил его оставить, а знакомство с единорогом произвело на Нырг такое впечатление… В итоге она поговорила с родителями, и те сочли, что девочка выросла. Теперь у неё была своя ферма недалеко от замка, у Хуха — целых пять жён, а у герцога — выгодные договоры с другими троллями.

Вечером, как стемнеет, планировались большой костёр, представление фей, а также выступления менестрелей и сказочников. Хотя некоторые явились заранее — к примеру, господин Яджойгоргрим, очень крупный писатель. Он медленно брёл навстречу королю и его свите, Гор со скукой разглядывал разноцветные палатки, Яджи что-то на ходу записывал в огромный блокнот, и оторвался от своего занятия, только когда его громко окликнул Эрик.

— А, ваша светлость! — радостно воскликнул Яджи. — Черновик почти готов, как договаривались, осталось добавить в эпилог описаний праздника. Я завтра подойду с рукописью, хорошо? О, ваше величество! Прошу прощения, никак не ожидал вас здесь… Вы ведь тоже будете читать?

— Что читать? — нахмурился король, переводя взгляд с великана на герцога.

Тот невозмутимо пожал плечами.

— Вы ведь беспокоились о слухах? Я нанял пятерых менестрелей, они написали неплохие песни о зимних событиях, двоих сегодня можно будет послушать. Ещё троих сказочников, пару частушечников — это для широких, так сказать, масс. А Яджи, конечно, напишет книгу — большую, интересную, с правильно расставленными акцентами. Я нарочно пригласил его, чтобы вы успели ознакомиться с рукописью заранее. Образ мудрого короля удался, а, Яджи?

— Разумеется, ваша светлость, — расплылся в улыбке великан. — Со всем уважением и пониманием.

Эдуард, судя по лицу, очень хотел выругаться, но только махнул рукой свите и двинулся дальше. Беттина задержалась — герцог уточнял у великана что-то об общих знакомых, Эрик и Бьорн остались с ним. Гор со вздохом отвернулся от палатки со сладостями, увидел Эрика и расплылся в ухмылке.

— Яджи, а напиши, что я его таки сожрал! Ну пожалуйста! А я не буду леденцы клянчить!

— Не могу, — отмахнулся писатель. — Он же живой! Не доел его зимой, вот и в книге не доешь. Могу написать только, что укусил. За ж… Ой, простите, госпожа.

Беттина хихикнула. Эрик и Гор мрачно переглянулись, но настаивать на изменении сюжета ни один не стал.

…Закат Беттина и Бьорн встретили на небольшом холме, с которого раскинувшийся внизу праздник был виден как на ладони. Там уже зажгли костры, фонарики и гирлянды разноцветных волшебных огней, музыка, смех и голоса слились в общий весёлый шум. Небо раскинулось над долиной огромным ярким шатром — впереди над лесом оно горело алым и золотым, над головами светилось бледно-голубым. Беттина знала, что позади неё из-за гор наползает синева ночи, но не оборачивалась, чтобы продлить день ещё немного.

Мысль о том, что весь этот праздник родился из её идеи и стал реальным благодаря её усилиям, была удивительной и чуточку пугающей, да и не смогла бы она устроить всё это в одиночку. Но сегодня её столько хвалили, столько благодарили, что она готова была поверить — и начать собой гордиться.

— Так странно, — проговорила она вполголоса. — Люди радуются, веселятся, и они действительно счастливы, даже Эдуард, хотя и притворяется мрачным. Я всегда была… Ну, просто принцесса. Просто красивая. Ничего не умела, ничего не делала. И хвалила меня только няня, и то нечасто. А сегодня… Я вдруг поняла, что могу больше. Могу принести людям радость, пользу, сделать их жизнь лучше… Это так… Чудесно…

Она прикусила губу, не в силах больше говорить, сморгнула набежавшие слёзы. Бьорн притянул её к себе и обнял.

— Ты, — шепнул он, — самое светлое, доброе и прекрасное, что случилось с этой землёй — и в моей жизни.

Беттина запрокинула голову, чтобы смотреть ему в глаза. Он улыбался, и подснежники в растрёпанных волосах кивали, словно соглашались с его словами, и от переполняющих чувств у неё перехватило дыхание. Она хотела бы сказать, что он — лучшее, что случилось с нею, но голос отказал совсем.

Оставалось одно.

Беттина поднялась на цыпочки и поцеловала его, нежно, ласково, вкладывая в касание губ всю свою любовь, которая никак не помещалась внутри — к нему, к Приграничью, которое она уже успела немного узнать, к миру в целом.

Она была счастлива.