
Онлайн книга «Моя навеки, сквозь века»
И если я хоть немного знаю его, то следующий ход должен стать моим самым тонким. И самым сложным. 16.04 Я уже привыкла не горевать здесь по всем тем благам, что были привычными в моём времени. И, если без бытовых девайсов жить здесь терпимо, то без женских штучек, для меня – невыносимо. Раньше, просматривая свои детские фото, я всегда видела очень красивую девочку. Если бы моим родителям было до меня чуть больше дела, вполне возможно, уже в гольфиках и с хвостиками, я снималась бы для рекламы, или выступала в детских спектаклях. Но мной не занимались нисколечко. А часто и вовсе не обращали внимания. Каким-то собственным методом тыка, очень быстро я поняла, что когда улыбаюсь и пытаюсь быть милой, воспитатель чуть охотнее и добрее даёт мне попить. Когда я попыталась неумело клюнуть её в щёку – она не оттолкнула, а затискала в ответ. Мой неоформившийся мозжечок быстро смекнул, как сделать так, чтобы меня полюбили все без исключения взрослые. В школе стало чуть сложнее, когда оказалось, что просто улыбаться недостаточно. Настоящим шоком для меня стало, когда одноклассница – некрасивая и нелюдимая Женька, получила пятёрку и счастливую улыбку учительницы, за ответ, сразу после меня, улыбающейся, но ни черта не ответившей на уроке. Этот момент остался со мной навсегда, как и понимание, что внешность открывает не все двери, существуют такие, открыть которые можно только знаниями и навыками. С тех пор я старательно культивировала, холила и лелеяла две свои единственные добродетели – дневник отличницы и хрупкую, ангельскую внешность. Как оказалось, первое отлично подтягивает за собой второе – с первой своей зарплаты младшего инженера я купила абонемент в спортзал. Со второй – стала завсегдатаем косметолога. Издержки в виде нехватки денег на еду я восприняла стоически и быстро обернула это в свою философию: на хрена моему телу токсины, к тому же стоящие в разы дороже растительной пищи. Даже в самые трудные времена мне было фиолетово, в какой дыре спать, какую крупу есть, но я выжимала из тех халуп до капли влаги, чтобы вымыть волосы, и в целом, никогда не выглядеть просто сносно. А сегодня и вовсе – я обязана быть прекраснее, чем когда-либо. Долгие приготовления дома могли бы быть быстрее, если бы не без конца снующие младшие сёстры. При этом, я изо всех сил старалась не привлекать внимания, чтобы до госпожи Кос не донесли, что её старшая дочь слишком уж наряжается перед ночёвкой у подруги. Алиса, слава тебе! С каждым днём в твоей жизни я всё больше и больше спокойна за тебя. Ты так приучила родителей к своей непоседливости, что ты то учишь рабочих, то шляешься с подругами, что кажется, они и рады, что хоть за старшей следить не нужно. Что это? Безграничное доверие? Уважение? Или наплевательское отношение? Но в те редкие встречи Алисиных подруг с родителями, последним и в голову не приходило проверить, точно ли их старшая ночевала у них? — Элис, какая же ты красивая сегодня… — восторженно прошептала десятилетняя Мари, чем выдернула меня из раздумий. — Не болтай глупости! Не красивее, чем обычно, — что бы ещё выдумать, чтобы их отсюда выкурить. — Давай-ка лучше, почитай нам, сходи за книжкой, милый друг. Анна, — обратилась к пятнадцатилетней, — помоги, голубка моя, — скользнув в неглиже, подставила ей голову, усыпанную папильотками. |