Книга Моя навеки, сквозь века, страница 93 – Марина Повалей

Воронёнка заинтересовал разговор, и теперь он летел поглядеть на ту, о которой шла речь. А вдруг, он видел её и в других стечениях сценариев того разговора.

Из сна я вылазила, как из трясины. Тяжело скидывала с себя его путы, а когда проснулась, не стала сразу открывать глаза – по мне кто-то шарил. Что-то искал, внимательно проверяя карманы. Открыла глаза, уставилась на женщину лет сорока – крепко сбитую, высокую, раза в два больше меня.

— Закончили? — от ярости с трудом сдерживаюсь, чтобы не пыхтеть.

— А, проснулась… — эта нахалка очень нехотя высунула руку из кармана моего платья.

— Что вы делаете?

— Где?

— Здесь. Только что. Что вы искали?

— Я? Да Господь с тобой, болезная, что с тебя взять?

— Вы лазили по мне, по карманам!

— Да привиделось тебе. Больна ты, вот и чудится всякое. Платье на тебе поправила…

Она смотрела с такой наглой насмешкой, заранее говорящей – ты дура, что бы ты ни сказала – это полный бред.

— Кто вы?

— А ты?

Серьёзно?

Красные, сальные щёки, полный живот, наглая ухмылка губ-ниточек и маленькие глаза, спрятанные в недрах кожных покровов. Вместе с ней в комнате запахло прогорклым жареным жиром.

Она стояла, глядя на меня сверху-вниз, никуда не собираясь уходить.

— Если ты закончила, я хочу остаться одна, — выдавила из себя, стараясь скрыть отвращение и то, что ей всё же удалось меня подавить.

— Да на здоровьечко! Отдыхай, барынька, отдыхай. Скоро тебе ужин принесут, да врач зайдёт, как освободится. Они у нас крепко занятые. Вас, пташек много, а их всего ничего.

Моего ответа или реакции ждать она не стала. Развернулась – под косынкой метнулась бесцветная коса, и была такова.

Я проспала до сумерек. Возможно, смогла бы и дольше, если бы не наглая санитарка.

Сходила умыться, прошлась по комнатам – эдакий номер среднего достатка. Никакого намёка на роскошь, но всё необходимое есть. Более-менее чисто, но… сыро.

Стараясь не думать, запихивая поглубже собственную брезгливость, я скинула с маленькой кровати покрывало и прямо в платье забралась под одеяло.

Легла, завернулась потеплее, спать не хотелось и я уставилась в окно – прямо за ним тополь, чьи голые ветки шевелятся, бросаются из стороны в сторону от ветра.

Я смотрела на эти ветки, полностью освободив сознание, избавившись от каждой мысли, от любого чувства. Слишком много всего произошло, мне нужен отдых.

Никуда не бежать, ни за что и ни за кого не бороться, ничего не предпринимать и ни о чём не думать.

На дерево села маленькая птичка. И мне даже показалось, что она внимательно смотрит на меня, словно почувствовался взгляд.

Через какое-то время дверь в спальню тихо приоткрылась, раздались бесшумные шаги, я почувствовала на себе взгляд, но не шелохнулась, пока чьи-то руки не полезли под одеяло.

Да что это такое? У них тут каждую так встречают?

— Что вы делаете?!

— А? Бужу! Ужин там вона вам принесла, — на этот раз санитарка другая, моложе, но такая же крепкая и сильная.

— Спасибо.

Она осталась стоять, сцепив руки перед собой так, словно они пытаются зажить собственной жизнью, и только она сама их и сдерживает.

— А где вещи?

— Какие вещи? — я села на постели.

— Твои.

— Тебе зачем?

— Дак… это… ну это… разложить! Ты ж барыня, сама не приученная?

Надо же, какой сервис! Мне интересно, откуда она знала, что я барыня, когда припёлрась с ужином? Не оставила его на столе в гостиной. Тут у санитарок так мало работы, что они заходят к каждой больной? Время позволяет выполнять обязанности горничной?