Книга Кровь и черника, страница 108 – Алексей Кротов

С Максимом Ильичем Егоровым вроде все было ясно: он спал, когда прибежал Синицкий, доктора пришлось будить.

– Подтверждаю полностью, товарищ следователь, Еремей… э-э-э… – так и не вспомнила Полетаева. – Я была дома, когда прибежал Артамон Георгиевич, – тут она четко озвучила и его имя, и отчество. – Максимушка спал, прямо скажу я вам, сном младенца, – и теща ласково улыбнулась.

– Да, действительно, что этот раз я крепко заснул, обычно раньше встаю, – согласился Егоров.

– А вы-то сами, где были утром, Софья Карповна? – поинтересовался следователь.

– Да по дому, по участку крутилась, хотя, пардон, – и она подмигнула смутившемуся Макушкину. – Спустилась умыться к ручью, вода там чистая, проточная. У меня за домом, заметили?

– Мне эта тропинка, конечно, известна, – суховато проговорила Таисия Игнатьевна и, обращаясь к Макушкину, Скворцову и Баринову, резюмировала. – Похоже, и у этих нет железного алиби.

Из всего круга подозреваемых только супруги Штеменко буквально с пеной у рта настаивали, что все утро были вместе дома. Света спала, а они никуда не выходили. Однако, чем эмоциональнее оба настаивали, тем больше начинал сомневаться Еремей Галактионович.

– Ну, я надеюсь, теперь-то к нам никаких вопросов, претензий? – неловко сформулировала фразу Аля.

– Короче говоря, с нами всё понятно? – выразился попроще предприниматель.

– Понятно, Олег Васильевич, всё понятно, – не отказала себе в удовольствии заверить собеседника Холмс, сопроводив свои слова широкой улыбкой.

А вот у кого никакого алиби, конечно же, не оказалось, так это у Николая Валерьевича Дымина. Скворцов и Баринов обнаружили его в палатке в лесу практически на месте прежней дислокации. Местный Робинзон сообщил, что утром никуда далеко не отлучался; так, прошелся по грибы, в подтверждениие чего предъявил несколько подосиновиков, пару белых и кучку моховиков, что, конечно же, ничего не доказывало, ведь набрать он их мог, когда угодно в течение вторника.

– Опять ничего не понятно! – с досалой произнес Макушкин и нервным движением протер очки. – И в первую очередь теперь совершенно непонятен мотив: кому, зачем было нужно нападать на Синицкую? А на Штеменко? Хотели их убить, а просто не получилось, или всего лишь оглушить до потери сознания? А может потерпевшие сами это зачем-то инсценировали, оба или кто-то один из них? Короче говоря, – в голосе усердного профессионала появились растерянные нотки, озвученные в почти визгливом тоне. – Кто-нибудь может мне сказать, что всё это значит?

– Не волнуйтесь так, Еремей Галактионович, – успокаивающе начал Баринов. – Я уверен, вы во всем разберетесь!

– Да-да, конечно, – поддержал младшего коллегу Скворцов. – Кстати, я уже проинформировал Олега Константиновича, – с максимальной кротостью добавил капитан, еле сдерживая смех.

Макушкин, не отвечая, просто схватился за голову.

– Таисия Игнатьевна, – взмолился он, оставив голову наконец в покое. – Вся надежда на вас! Ну, выскажите же хоть какое-нибудь дельное соображение!

– Пожалуйста, Еремей Галактионович, – сжалилась над юристом первого класса Холмс, при этом бросив взгляд на Ватсона, стараясь, чтобы этот взгляд выглядел сердитым и было бы понятно, что она не одобряет издевательство над следователем. Однако у нее это не очень получилось.