Книга Убийства на водах, страница 27 – Полина Охалова

— Вряд ли надеялся убежать, просто предпочел смерть несвободе, — предположил Печорин.

— Наверняка так и есть. Но теперь уж с этим делом покончено. Finita la commedia, как говорится — на этих словах Браницкий с удовольствием опрокинул в себя стопку кизиловой водки и вытер усы. Он просидел у доктора еще добрых полчаса, рассуждая о диких обычаях кровной мести и коварстве горцев, а потом скорее всего отправился со своим рассказом к другим знакомцам.

После его ухода Печорин, задумчив посмотрев в окно, произнес:

— А нападение на княжну случилось уже после гибели всеми признанного преступника. Кажется, комедия-то продолжается!

— Скорее уж трагедия, — поправил доктор. — Но ведь убитый абрек — не последний в здешних горах.

— Как хотите, доктор, но я не очень верю в то, что черкес-мститель ищет и убивает исключительно белокурых и голубоглазых беспомощных женщин. Как-то это совсем не в характере и не в обычаях горцев. Ну, допустим, зарезал без жалости девицу Корнееву заодно с кирасиром, но чтоб специально выслеживать и подстерегать именно хрупких блондинок и убивать их кинжалом — увольте меня, не могу в это поверить!

— Вы полагаете это кто-то из здешних? Какой-нибудь бандит из слободских?

— Тоже маловероятно. Бандит ведь убивает для наживы, чтоб ограбить, а были ли ограблены наши жертвы? Не слышали, доктор, пропало ли что-то ценное у двух убитых девиц?

— Про первую ничего не знаю, а капитанша Певцова говорила мне, что у ее Лизоньки сережка из ушка пропала с маленьким бриллиантом в золотой оправе — отцов подарок. Но сережка могла отцепиться, когда тело девицы по склону катилось. Да и не та это пожива, чтоб из-за нее убивать в такой опасной близости от людного места.

— У княгини Веры с руки тоже пропал браслет с медальоном. Она им очень дорожила, но цены он был не слишком большой. Тут есть дамы, которые носят на шее или в волосах целое состояние. Подозреваю, наш злодей все же не простой грабитель, здесь какие-то более сложные и тонкие намерения! И почему блондинки?! Мери сегодня чудом избежала опасности! И Варя! — Печорин вскочил со стула, — Варя моя тоже блондинка сероглазая! Доктор, нельзя оставлять ни ту, ни другую без присмотру ни на минуту!

— А еще бы лучше поскорей найти настоящего злодея. Я вот думаю, не безумец ли это?

— Но сумасшедший среди нашего водяного общества был бы сразу замечен! В Пятигорске, кажется, есть один такой — был ранен в голову еще при Ермолове — сейчас бродит иногда возле Офицерского дома, какие-то песни поет, бормочет что-то. Он жалок, но безобиден.

— Да, смирные безумцы жалки, одержимые слышат голоса и буйствуют, тех держат на цепях или в смирительных стульях в Домах для умалишенных. Но ведь, безумие, дорогой поручик, может быть разным. Коллега Мойер рассказывал мне недавно о книге одного доктора-англичанина. Тот находит, что бывают разумные безумцы, то есть люди, на общий взгляд, вполне нормальные, но подверженные, как он это называет, «моральному помешательству». Mania sine delirio — безумие в одной области — на вид и не распознаете. И это сильно усложняет дело, ибо, как говорится Bene dignoscitur, bene curatur^[6]и наоборот — что трудно распознать, то и вылечить нелегко.

— Да и не только вылечить — найти такого умного безумца непросто. Ну и потом, дорогой доктор, это может быть и вовсе не безумец. Разве идея мести, например, живет только среди кавказцев? А есть еще зависть, корысть, — да мало ли причин и у приличных людей ненавидеть друг друга до смерти. Может, и убийца и вовсе не один.