Книга Убийства на водах, страница 29 – Полина Охалова

– À propos, что Вы знаете об этом высокомерном шляхтиче, княжна? Варя бежит разговора о нем, а мне за происшествиями последних дней никак не удалось с ним поговорить.

— Ну, во-первых, он не шляхтич, а узаконенный польский дворянин из довольно знатного в их стороне рода. Отец его служил в русской службе, вследствие долгой тяжбы потерял большую часть своего имения, остатки были разграблены в последнюю кампанию, в которой Вы, кажется, тоже участвовали.

— Да я был в польской кампании, но мои солдаты имений не разоряли.

— Но, кажется, господин Красинский все же смотрит на Вас как на одного из виновников своего разорения — по крайней мере, он был неприятно поражен, когда узнал, что Вы Варин брат. Это может показаться странным, если не знать характера господина Красинского.

— А каков его характер на Ваш, княжна, взгляд?

— Его душа открыта высокому, он благороден, он нежнейший сын, но, по-моему, он честолюбив и горд до озлобления. Малейший намек на презрение или высокомерие способен довести его до бешенства. Самолюбие его раздражено донельзя. Но Вы же знаете, что Ваша Варя — ангел, она кого угодно может укротить — при ней он смирен, как голубь.

— Честолюбив до бешенства и наверное, злопамятен, — пробормотал Печорин.

— Что? — переспросила княжна.

— Ничего, это я так. Как Ваша рана — не болит? — перевел разговор на другое ее собеседник.

— Все в порядке, благодарю Вас. Доктор сказал, что через пару дней можно будет снять повязку. Слава богу, маман поверила в историю со зловредным сучком. А что Вы обсуждали с доктором? Он тоже не верит в черкесского разбойника?

— Да, мы оба сошлись на том, что убийца скорей всего в городе, а не в горах.

— То есть человек из общества? Почему же он убивает?

— Кто может точно сказать — из мести, из корысти, из ненависти… Вы не знаете никого вокруг, кто желал бы Вашей смерти или смерти княгини Галаховой?

Мери на минуту задумалась и ответила:

— Нет, нет! Такие ужасы встречаются только в романах госпожи Radcliffe

— А между тем четыре человека убиты — и не романным героем. Княжна, обещайте мне, что Вы будете осторожны, и никогда и никуда не отправитесь в одиночку. И, пожалуйста, присмотрите за Варей, когда я не с ней — душа моя неспокойна.

— Заверяю Вас, Григорий Александрович, что мы будем теперь ходить только вдвоем, а лучше втроем — после сегодняшнего происшествия я понимаю, что все это совсем не шутки.

Расставшись с княжной, Печорин зашел в сестре, и, убедившись, что она жива-здорова и собирается провести вечер у постели тетушки, отправился к себе на гору. По дороге он еще раз попытался в подробностях припомнить ту историю, которая свела его со Станиславом Красинским в Петербурге. Он вспомнил со стыдом, как рассказывал в ресторане «Феникс» анекдот о чиновнике, которого тем утром чуть не задавил на Невском, как высокомерно разговаривал с оказавшимся тут же Красинским, как презрительно высмеивал его отказ от дуэли «под предлогом» (как казалось ему тогда) заботы о старой и больной матушке. Да, Красинский мог бы — и даже должен был! — считать его смертельным врагом и желать отмщения. Каково же ему было узнать в брате девушки, которую он, возможно, полюбил, петербургского белосултанника, чуть не задавившего его и потом еще принародно унизившего. Печорин вдруг явственно вспомнил слова Красинского в ответ на его дуэльный вызов: «Вы думаете, что я буду достаточно вознагражден, когда всажу вам в сердце свинцовый шарик! … Нет, я бы желал, чтоб вы жили вечно и чтоб я мог вечно мстить вам».