Книга Убийства на водах, страница 31 – Полина Охалова

Между тем ничего нового по сравнению с тем, что гораздо короче поведал Печорину накануне Вернер, его коллега не сообщил. Мойер тоже утверждал, что есть безумцы, маниакально сосредоточенные на какой-то идее — они ведут себя совершенно разумно, как обычные люди, но в моменты приступов бешенства, которым такие, можно сказать маниаки, подвержены, они убивают — ради этой своей идеи. Другие же душевнобольные слышат голоса или видят самого дьявола, повелевающего им совершать кровавые преступления. Но, заметил доктор Мойер, некоторые больные душой думают, что слышат не призывы врага рода человеческого, а наоборот, голоса херувимские или ангельские, которые велят им спасти невинную душу или остановить грешника на пути порока. Убивая, такие больные считают себя рукой Бога, спасителями, а не погубителями.

Последние замечания доктора неизвестно почему показались Печорину знакомыми, — наверное, уже попадались на глаза в какой-нибудь журнальной статейке.

Обедать доктор Вернер с Печориным были позваны к Лиговским, где собралось все знакомое общество. За столом разговор зашел о тайнах и загадках. Андрей Михайлович Фадеев (под большим секретом) рассказал про своего бывшего Екатеринославского начальника — генерала Инзова, о происхождении которого ходили весьма загадочные слухи, Рассказывали, что к князю Юрию Петровичу Трубецкому его друг, небезызвестный граф Яков Брюс, привез маленького мальчика и просил оставить его жить и воспитываться в семье князя, а о деньгах на содержание ребенка, ему, мол, заботиться не придется. На вопрос Трубецкого: «что же это за мальчик, кто он такой?» Брюс ответил: «что это должно оставаться тайною, которую он теперь открыть не может, а откроет только перед смертью и только ему одному». Трубецкой просил сказать, по крайней мере, как мальчика зовут, как его фамилия? На это Брюс ему сообщил, что мальчика зовут Иван, а фамилия его Инзов. Этим ограничились все его сообщения, более от него ничего не добились. Фамилия Инзов, очевидно сокращенная от двух слов — иной зов, или — иначе зовут, представляла широкое поле для догадок всякого рода и заставляла предполагать вероятное намерение скрыть настоящее имя или происхождение. Но загадка, так и осталась загадкою и никогда ничем не разъяснилась. Ходили слухи, будто бы он был сын одного очень высокопоставленного лица и еще другие столь же проблематические. По крайней мере, когда уже по смерти Брюса Трубецкой привез юношу в Петербург и передал его историю через свои связи при дворе императрице Екатерине, семнадцатилетний Инзов тотчас был зачислен на службу в гвардию да сразу в чине премьер-майора, и получил к тому же три тысячи червонцев на обмундирование и обзаведение. Служебное его поприще продолжалось довольно успешно. И если Иван Никитич до сих пор не сделал блестящей, видной карьеры, то единственно по недостатку всякого стремления к ней, отсутствию честолюбия и претензии на какие бы то ни было военные или гражданские доблести. Хотя служил он в военной службе, но натура его совсем не воинственная. Он человек добрый, с познаниями, совершенно бескорыстный и весьма благочестивый. Я счастлив, что имел честь служить под его началом, дай Бог ему здоровья и долголетия, — закончил свою историю Андрей Федорович, подняв бокал за здоровье генерала.