Книга Фотофиниш, страница 81 – Найо Марш

— Ничего, — сказал Аллейн. — Это было только начало. Латтьенцо считает, что у вас будут получаться вещи и получше.

— Он так сказал?

— Именно так.

— Наверное, это про дуэт. Он и правда говорил что-то про дуэт, — признал Руперт.

— Да, именно дуэт.

— Я его переписал.

— Он так и сказал. И переписали весьма успешно.

— Все равно, — после паузы тихо сказал Руперт, — я ее сожгу.

— Уверены?

— Абсолютно. Я схожу за кулисы. Там есть запасной экземпляр. Я быстро.

— Подождите, я вам посвечу.

— Нет! Не беспокойтесь, пожалуйста. Я знаю, где выключатель.

Он направился к двери в дальней стене, споткнулся о пюпитр и упал. Пока он с трудом поднимался на ноги, Аллейн пробежал через авансцену и проскользнул за занавес. Он пересек переднюю часть сцены и вышел через заднюю дверь в коридор, который шел параллельно сцене, и в котором было четыре двери.

Руперт его опередил. Свет в коридоре был включен, а дверь с прикрепленной на ней серебряной звездой была открыта. Из комнаты доносился густой запах косметики.

Аллейн добежал до двери. Руперт был в комнате и с опозданием пытался запихнуть в карман какой-то конверт.

Зрелище было в высшей степени театральное. Он выглядел словно ранняя иллюстрация к рассказу о Шерлоке Холмсе: юный преступник, застигнутый на месте преступления с уличающим его документом.

Он выпрямился, рассмеялся тихим ужасным смехом и засунул конверт в карман.

— Это не очень-то похоже на запасной экземпляр оперы, — заметил Аллейн.

— Это открытка с пожеланиями удачи, которую я для нее оставил. Я… сидеть там было так ужасно. Среди всех остальных. Удачи! Понимаете, о чем я?

— Боюсь, что нет. Дайте посмотреть.

— Нет. Не могу. Это личное.

— Когда кого-то убивают, — сказал Аллейн, — ничто не является личным.

— Вы не можете меня заставить.

— Мог бы, и очень легко, — ответил он и подумал: и как, черт подери, это выглядело бы при дальнейших разбирательствах?

— Вы не понимаете. Это не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Вы не поймете.

— А вы попробуйте рассказать, — сказал Аллейн и сел.

— Нет.

— Вы ведь знаете, что это упрямство не пойдет вам на пользу. Если то, что находится в этом конверте, не имеет отношения к делу, его не станут к этому делу приобщать. Ведя себя подобным образом, вы заставляете меня думать, что содержимое конверта к делу все-таки относится. Вы заставляете меня думать, что истинной целью вашего прихода сюда было не уничтожение оперы: вы пришли, чтобы снова завладеть этой открыткой — если это действительно она.

— Нет. Нет. Я правда собираюсь сжечь сценарий. Я принял решение.

— Оба экземпляра?

— Что? Да. Да, конечно. Я ведь так и сказал. Оба.

— И где именно находится второй экземпляр? Не здесь?

— В другой комнате.

— Ну давайте же, — сказал Аллейн без злости. — Ведь второго экземпляра не существует, так? Покажите мне, что у вас в кармане.

— Вы припишете мне… всякое.

— Я не обладаю воображением такого рода. Спросите лучше себя, что я, скорее всего, стану вам приписывать из-за вашего упорного нежелания показать мне содержимое этого конверта.

Он подумал о том, что он действительно мог бы сделать, если бы Руперт и в самом деле стал упорствовать. Поскольку у него не было полномочий завладеть конвертом силой, он представил, как проведет в комнате Руперта остаток ночи и часть дня до возможного прибытия полиции, держа его под нелепым наблюдением. Нет. Лучшее, что он может сделать — вести себя в этой ситуации как можно сдержаннее и верить в удачу.