Книга Фотофиниш, страница 132 – Найо Марш

— Наш мистер Реес?

— Именно.

— А Мария?

— Вдова Беннини, которая не пожелала назвать мне свою девичью фамилию? Я не удивлюсь, если окажется, что ее фамилия тоже Росси. Говорят, что он нашел ее в итальянском посольстве. Возможно, он даже устроил ее туда. Очевидно, они были в крепком сговоре. Представляю, с каким удовольствием они злорадствовали по поводу проделок Филина.

Синьор Латтьенцо спросил:

— А Филину платил Монти?

— Пока что этому нет доказательств. Это отлично вписалось бы во всю историю, не так ли? Но пока все это из области гипотез. В лучшем случае это просто «подкрепляющая улика» в стиле Гилберта^[77]. Все дело основывается на основополагающем факте: если предположить, что преступление было совершено раньше, что подтверждается мнением врачей, то все встает на свои места и трудностей не возникает. Никто другой не мог этого сделать, даже юный Бартоломью, которым занимались в его комнате вы и доктор Кармайкл. Все остальные сидели за ужином. Врачи подтвердят, что удар кинжалом был нанесен через значительный промежуток времени после смерти.

— И он… Монти… Он проводил Беллу в ее комнату и… он…

— С помощью Марии усыпил ее хлороформом и задушил. Мне рассказали, что дива после бурной вспышки всегда просила Марию помассировать ей плечи. Мария, кстати, сказала мне, что предложила ей эту услугу, но дива отказалась; так что, возможно, именно она была наготове и воспользовалась возможностью поработать над плечами мадам, а затем применила хлороформ, пока мистер Реес — весь воплощенное немое сочувствие — держал жертву за запястья, потом усилил хватку, а когда она потеряла сознание, убил ее. Затем он присоединился к нам в столовой, и, если вы помните, сказал, что Соммита неважно себя чувствует. А Мария тем временем приготовила горячее питье и взяла кинжал и фотографию.

— Значит, этот последний штрих был полностью ее идеей?

— Если и так, то я думаю, он его одобрил. Это было вполне в духе мафиози. Они сочли бы, что в этом есть стиль и элегантность.

— «Так я и думал», — заметил Латтьенцо, — как сказал бы сам Монти.

В холл вошел Берт. Он сказал, что они готовы, и открыл створки парадной двери. Рассветало. Медососы-колокольчики пели в лесу, и звучало это так, словно дождь превратился в звук. Деревья, чьи очертания размывал туман, были мокрые и пахли росой. Озеро с идеально ровной поверхностью выглядело безупречно.

— Этот пейзаж принадлежит птицам; не людям, не животным; по нему бродили огромные птицы, которых больше нет. Если бы не птицы, он был бы пуст, — заметила Трой.

Берт закрыл за их спиной двери дома. Он, Аллейн, Трой и синьор Латтьенцо прошли по гравию и спустились к маленькому причалу, где их уже ждал Лес на катере.