Книга Фотофиниш, страница 127 – Найо Марш

Он сделал паузу. Несколько секунд все молчали, а затем мистер Реес кашлянул и сказал, что уверен в том, что все «с пониманием относятся к ситуации». Синьор Латтьенцо, все еще непохожий на энергичного и веселого себя, пробормотал: «Naturalmente^[75]», и покорно махнул рукой.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо сказал Бен Руби. — Что угодно, лишь бы побыстрее покончить со всем этим. Что касается меня, то я всегда считал, что Мария немного чокнутая. У меня с самого начала сработало чутье, а теперь вы говорите мне: вот такие пироги. Она это сделала.

Аллейн сказал:

— Если вы хотите сказать, что она убила свою хозяйку в одиночку, то мы так не думаем.

Мистер Реес подтянул ноги к стулу, словно собирался встать, но передумал. Он продолжал вертеть в пальцах ключи.

Синьор Латтьенцо крепко выругался по-итальянски, и у Бена Руби отвисла челюсть; он так и остался с открытым ртом, не произнеся ни слова. Хэнли визгливо воскликнул: «Что?!» и немедленно извинился.

— В таком случае, — прямо спросил мистер Хэнли, — зачем вы ее арестовали?

Остальные обиженно замычали в знак согласия.

— За то, что она пронзила мертвое тело стилетом, подложив под него фотографию, — сказал Аллейн.

— Это какая-то дьявольщина, — сказал синьор Латтьенцо. — Это отвратительно.

— Какие у вас могут быть на то доказательства? — спросил мистер Реес. — Вы теперь точно знаете, что Филином был Марко, и что он сделал снимок?

— Да. Он это признал.

— В таком случае как она добыла фотографию?

— Они пришла в эту комнату, когда он собирался положить снимок в конверт, адресованный в газету The Watchman — адрес на нем напечатал мистер Хэнли по указанию мадам Соммиты.

— Так и есть, — сказал Хэнли. — Конверт предназначался для ее письма в The Watchman, когда она его подписала. Я вам рассказывал…

Потом он добавил уже спокойнее:

— Я понимаю, к чему вы ведете. Марко думал, что письмо уйдет, и никто… я… ничего не заподозрю. Да, я понимаю.

— Вместо этого Мария, как мы считаем, заметила, что Марко сует фотографию в конверт. Это возбудило ее любопытство. Она подождала, пока Марко уйдет, и вытащила снимок из конверта. Она оставила фотографию себе, но совершила ошибку, выбросив конверт в камин. Он сгорел лишь наполовину и упал через решетку в зольник, откуда мы его и достали.

— Если это не просто гипотеза, и это можно доказать, — сказал мистер Реес, покачивая ключами, — то вы утверждаете, что на этом этапе она задумала преступление?

— Если убийство было последним в длинной серии подобных карательных преступлений, то можно было бы так подумать. В самом первом деле к телу было приколото обличающее письмо.

Воцарилось долгое молчание.

— Значит, она была права, — с трудом произнес мистер Реес. — Она была права в своем страхе. Я никогда себя не прощу.

Бен Руби сказал, что мистеру Реесу не стоит так думать.

— Никто из нас не думал, что в этом была хоть какая-то доля истины, — умоляюще сказал он. — Она ведь всегда выдумывала странные вещи. Нельзя же было всему этому верить.

Синьор Латтьенцо воздел руки.

— Волк. Волк, — сказал он.

— Вы меня не убедили, — сказал мистер Реес. Я не могу поверить в то, что это сделала Мария. Я знаю, они время от времени ссорились, но эти ссоры не были серьезными. Мария была ей предана. Доказательства! — сказал он, все еще разглядывая ключи. — Вы не предъявили доказательств.