Книга Фотофиниш, страница 125 – Найо Марш

Хэйзелмир толкнул Аллейна локтем. Аллейн вспомнил, что у инспектора немного другой обзор, и ему лучше видно левую часть туалетного столика.

Теперь Мария выпрямилась, держа в руках сумочку из золотистой сетчатой ткани. Ее руки открыли и вывернули сумочку, вытрясли ее содержимое на туалетный столик, и правая рука схватила выпавший из сумочки ключ.

Хэйзелмир заерзал, но Аллейн, не отрываясь от глазка, протянул руку и коснулся его.

Мария стояла над накрытым простыней телом и смотрела на него словно в задумчивости. Резким движением, скорее кошачьим, чем человеческим, она опустилась на колени и стала шарить руками под саваном, от чего тело жутко тряслось.

Черный саван соскользнул с поднятой руки и под собственным весом упал на пол.

И рука Соммиты опустилась. Она упала поперек шеи Марии. Мария завизжала, словно попавший в ловушку хорек, гротескным и неистовым движением откатилась в сторону и с трудом встала на ноги.

— Сейчас, — шепнул Аллейн.

Они с Хэйзелмиром отперли дверцы шкафа и вышли в комнату.

— Мария Беннини, я арестовываю вас по обвинению… — объявил Хэйзелмир.

Эту сцену мог бы придумать кинорежиссер, который расположил камеру на лестничной площадке и направил ее вниз, чтобы в кадр поместилась лестница и холл внизу, где он разместил актеров, чьи лица были все обращены вверх. В качестве звукового сопровождения он использовал только крики Марии, которые постепенно затихали, пока два сержанта уголовной полиции вели ее наверх, в одну из свободных комнат. За этим последовала полная тишина и всеобщая неподвижность, а потом, подумал Аллейн, оператор переводил бы камеру с одного лица на другое: мистер Реес тяжело дышит на середине лестницы, бледный и возмущенный; Бен Руби, чрезвычайно взволнованный; синьор Латтьенцо на две ступеньки ниже, с моноклем, застывшим на белой маске. Нед Хэнли на нижней ступеньке, держится за перила, словно началось землетрясение. Еще ниже — мисс Дэнси, надлежащим образом потерявшая голову и выжимающая из ситуации каждую каплю артистического профессионализма. Еще дальше — Сильвия Пэрри, прижавшаяся к Руперту Бартоломью. И наконец, Марко, стоящий в полном одиночестве, сложив на груди руки, с легкой и неприятной улыбкой на лице.

Поодаль стояла миссис Бейкон во главе собравшихся позади нее слуг. Рядом с дверью на крыльцо держались особняком Лес и Берт; рядом с ними возвышалась статуя обнаженной беременной женщины, чья усмешка, несомненно, задержалась бы в кадре на пару секунд, чтобы придать сцене атмосферу загадочности. И наконец, камера, возможно, остановилась бы на оставшемся на стене стилете и на пустом креплении, где прежде висела его пара.

Аллейн решил, что всей этой компании сообщили о происходящем Нед Хэнли и миссис Бейкон, что гости обедали, а слуги собрались на обед в своем помещении и что все они высыпали в холл на крики Марии, как на пожарную тревогу.

Мистер Реес, как всегда, повел себя как человек, обладающий властью. Он пошел вверх по лестнице, и там его встретил инспектор Хэйзелмир. Он тоже производил глубокое впечатление профессионализма, и Аллейн подумал: он справится.

— Можем ли мы узнать, — спросил мистер Реес, — что произошло?

— Я как раз шел к вам сам, сэр, — сказал инспектор Хэйзелмир. — Простите, одну минуту.