Книга Неестественная смерть, страница 106 – Дороти Ли Сэйерс

– Вы хотите сказать, что одно убийство может повлечь за собой и другое?

– Так часто бывает. Во всяком случае, одно убийство ведет к готовности совершать другие.

– Оно и привело. И в этом-то проблема. Других убийств не было бы, не начни я выяснять, что случилось. Может, мне не следовало вмешиваться?

– Понимаю. Это трудный вопрос. А для вас – ужасно мучительный. Вы чувствуете себя ответственным!

– Да.

– Вы сами не преследовали цель личной мести?

– О нет. Ко мне это не имеет никакого отношения. Я, как дурак, ввязался в дело, чтобы помочь человеку, который попал в беду, поскольку на него пало подозрение. Но мое непрошеное вторжение вызвало цепную реакцию новых преступлений.

– Вам не стоит слишком корить себя. Вполне вероятно, что страх разоблачения привел бы убийцу к новым преступлениям и без вашего вмешательства.

– Это правда, – согласился Уимзи, вспомнив мистера Тригга.

– Мой вам совет: делайте то, что считаете правильным согласно законам, в уважении к которым мы воспитаны, а последствия предоставьте Господу. И старайтесь испытывать милосердие даже к порочным людям. Вы ведь понимаете, что я имею в виду. Предайте преступника правосудию, но помните: всем воздастся по справедливости, ни вам, ни мне не избежать Высшего суда.

– Я знаю. Сбив противника с ног, не надо топтать его. Конечно. Простите, что растревожил вас. И извините мое поспешное бегство, но у меня важная встреча с другом. Я вам очень благодарен. Теперь я чувствую себя не так мерзко. Но мне нужно было снять камень с души, – сказал Уимзи.

Мистер Тредгоулд смотрел, как он торопливо удаляется, обходя надгробия.

– О-хо-хо, – пробормотал священник себе под нос, – какие они все же славные: сколько доброты, щепетильности и сомнений таится под панцирем кодекса выпускника привилегированной школы. Они гораздо более чувствительны и слабонервны, чем принято думать. Трудно понять этих аристократов. Надо будет затронуть поднятый им вопрос во время завтрашней службы.

Будучи человеком практичным, мистер Тредгоулд завязал узелок на носовом платке, чтобы не забыть о своем благочестивом решении.

«Проблема выбора – вмешиваться или не вмешиваться, закона Божьего и закона кесарева. Полицейские. Впрочем, для них тут проблемы нет. Но как же трудно обычному человеку размотать клубок собственных намерений. Интересно, что привело его сюда? Неужели… Нет, – оборвал себя викарий, – я не имею права строить предположения!» Он снова достал платок и завязал на нем еще один узелок на память, чтобы не забыть на следующей исповеди упомянуть, что поддался греху любопытства.

Паркер тоже провел полчаса без желаемого результата. Как выяснилось, мисс Уиттакер не только не любила фотографироваться, но и уничтожила все свои существующие снимки, до которых смогла добраться после смерти мисс Доусон. Конечно, они могли найтись у многих друзей мисс Уиттакер, в первую очередь у мисс Файндлейтер, но Паркер не был уверен, что в данный момент стоит поднимать шумиху. Вероятно, какая-нибудь фотография могла быть у мисс Климпсон. Он пошел на Нельсон-авеню. Мисс Климпсон не оказалось дома, ее уже спрашивал другой джентльмен. У миссис Бадж от любопытства стали округляться глаза – ее явно начали одолевать сомнения насчет «племянника» мисс Климпсон и его друзей. Паркер отправился по местным фотографам. Их было пять. У двух из них он получил несколько групповых фотографий, сделанных во время церковных базаров и домашних спектаклей, на которых мисс Уиттакер присутствовала лишь в виде неузнаваемой фигуры. Она никогда не заказывала в Лихэмптоне своего студийного портрета.