Онлайн книга «Мой бывший - зверь»
|
Но Князев раздраженно перебил: — Вы не попадете в мою команду ни сегодня, ни когда-либо еще не по этой причине. С вами отказываются работать ведущие хирурги уже не первый год, да и здесь вы давно не оперируете… — Игорь Андреевич, — вступился было Павел Петрович, спеша восстановить статус-кво, — разрешите мы обсудим это позже? — Мы разве никуда не спешим? — холодно заметил Князев. — Если вы — нет, то можете обсудить состав команды уже с другим хирургом. А вот тут в кабинете воцарился арктический холод. Все снова подобрались и напряглись. И в этой тишине особенно отчетливо был слышен скрежет сопротивления в голосе главы клиники: — Иван Антонович, прошу вас покинуть наше собрание. Вы не участвуете в операции. Павлову хватило ума убраться молча. Дальнейшие переговоры с Князевым прошли гладко, насколько вообще могли. За полтора часа меня выжало до основания, хотя ко мне никаких претензий не возникло. И когда все уже поднялись со своих мест, Павел Петрович подхватил меня под локоть и тихо приказал на ухо: — За ним — везде по больнице. Я вымотано кивнула. *** Я был на взводе. Все здесь бесило. Все эти «недохирурги» — золотые-мальчики-руки-из-задницы! И Павлов был на самом деле не самым неудачным примером. Не любил за это GHC Clinique — половина персонала набрана сквозь пальцы, и больше времени и нервов тратится на выбраковку, чем на работу. Но сегодня и с пациентом не повезло. Какой-то священнослужитель с личными секьюрити по всем углам отделения и приторным шлейфом фейковых убеждений… Все здесь было против меня. Все сегодня наказывало меня за нарушение собственных принципов! А всему виной банальная слабость! И ее причина —женщина. Я усмехнулся, глядя в карту. — Вам что-то кажется смешным в моей карте? — оживился старик, тонувший в необъятной кровати. Смотрел на меня цепко. Взгляд натасканный на вызов трепета у грешников, не иначе: высокомерный, холодный и требовательный. Что бы он сказал, узнав, кого сегодня призвали высшие силы ему в помощь? — Или вы не над содержимым карты? Голос прокуренный, надтреснутый и скрежещущий по нервам, как когтями по металлу. Я поморщился, возвращаясь мысленно к делу. По плану у меня сегодня экстренное стентирование артерий человека, который усложнил мне задачу насколько мог. И мне было интересно — кто в этой комнате самый больший идиот. — Вы поступили сюда после того, как врачи скорой помощи обнаружили у вас ранний инфаркт вместо острого аппендицита… — У меня болел живот, — развел он сухими руками. — Честно говоря, он до сих пор болит… Сложно поверить, что это инфаркт. — Значит, вас не смогли убедить, — поделился я выводами. — Месяц назад у вас проводилась коронарография, показавшая сужение артерий на пятьдесят пять процентов, и вам все еще сложно поверить, что ваша жизнь под угрозой? — Врачи прописали мне какие-то таблетки, я их принимаю, — помрачнел он, а я мысленно передал пальму первенства по идиотизму ему. — Вы меня отчитывать тут собрались или все же будем спасать мне жизнь? Мне всегда было интересно, насколько человек на моем операционном столе хотел жить. Этот считал себя бессмертным. — Таблетки вы не принимаете, — заметил я и отложил папку. — Иначе не оказались бы здесь. — Игорь Андреевич, — попытался встрять главный по бардаку, но я не обратил внимания. |