Книга Мой бывший пациент, страница 43 – Анна Владимирова

— Князев, мы так до вечера не поедим.

А он посмотрел на меня прямо, заботливо убрал волосы с лица и задумчиво улыбнулся.

— Ты мне нравишься… такой…

— Какой?

— «Не главной». Но и «главной» — тоже нравишься. А я думал, что это не сочетается.

— Это не сочетается, — погрустнела я. — Или я не умею.

— Может, тебе об этом просто не говорили? Моя мать, к примеру, не умела быть "не главной". Я теперь это понял.

— А, может, у нее не было подходящего мужчины, с которым это было бы возможно?

— Может, — нахмурился он.

Я сказала глупость, и Стас будто закрылся.

— Кофе остывает, — прошептала растерянно.

— Да.

Мы наконец накрыли стол и принялись за завтрак. Я так вообще набросилась на еду, а Князев только ехидно кривил уголки губ, глядя на меня довольно.

— Идешь на поправку, — улыбнулась я и облизала губы.

— Благодаря тебе, — задумчиво постановил он.

Я покусала задумчиво губу.

— Я… связала наши с тобой сердца. — Когда последнее слово затихло в тишине кухни, сердце разогналось в груди от страха.

Стас выпрямился с чашкой кофе и как ни в чем не бывало кивнул:

— Я так и понял.

Пульс пошел на спад.

— Понял? — задышала я чаще.

Сердце снова пустилось набирать обороты.

— Да. Когда ты спала, я услышал, что сердца у нас с тобой бьются в одном ритме. Подумал, что это и есть твое ЭЭМ…

— Да, это оно.

— Игорь вряд ли знает…

— Знает.

— Все ради науки или ради него? — Его голос стал злым и напряженным.

— Ради него, — призналась я честно. — Мне показалось, он не переживет твоей гибели. А мне терять было нечего. — Стас напряженно вздохнул, и мне показалось, что на грудь положили что-то тяжелое. — Стас, это не имеет к любви никакого отношения. Игорь — мой друг. Я видела, как он переживал смерть матери. Я не могла позволить ему пережить это снова…

Он буравил хмурым взглядом столешницу, напряженно щурясь.

— Глупо приносить себя в жертву, какая бы благая цель у тебя ни была, — произнес, наконец, поднимая на меня взгляд. — Тебе не стоило…

— Тогда бы ты не выжил.

— Чем это тебе грозит?

— Я не знаю точно. Это экспериментальная ЭЭМ.

Он стиснул зубы, качая головой.

— Отменить ее можно?

— Эффект неизвестный. Безопаснее ждать, пока манипуляция сама себя исчерпает.

— И как понять, когда и с какими последствиями ты столкнешься?

— Мы, — поправила я его. — Последствия будут для нас обоих.

Он усмехнулся, откидываясь на спинку стула.

— Мда, с тобой не соскучишься, — заметил растерянно. — И по жопе тебе не надаешь.

— Зато ты ее поцарапал так, что мне сидеть больно.

— Слабое утешение. Заживляющая мазь есть?

— Нет.

— Неужели залечить не можешь?

— Мне сейчас нежелательно. У тебя могу оттянуть силы.

— Да, сил ты оттягиваешь нормально…

Он улыбнулся, и я ответила ему на улыбку.

Вот бы также просто было бы ему признаться, что это я в него стреляла. Но эти мои откровения Стасу открыли мне неприятную правду о себе. То есть, еще одну, которую предстоит либо пережить, либо нет. Я не ради Игоря в него стреляла. Ради себя. Это мне было невыносимо снова пройти с Игорем по кругам ада, переживая и умирая от страха за него. А ведь Игорь — не моя ответственность. Да, он мой друг. И, наверное, сделал бы для меня все, что мог. Но как в моей голове поселилось это допущение — убить Стаса? Как же я устала и отчаялась спасти Игоря тогда?..

…Когда это вообще не было моим делом.