Книга Развод с монстром, страница 60 – Анна Владимирова

Я усмехнулась:

— Помню его лицо в день «предложения»…

— Вести переговоры с ним сложно, — не стал оправдываться Краморов. — Тот, кто хапнул горя, сделает все, чтобы не попасться снова.

— Но он попался. Снова, — не сдержала я шпильки.

Краморов снова не стал отнекиваться.

— Я видел, как он на тебя смотрит, — признался неожиданно.

— Подумаешь, — фыркнула я, намеренно провоцируя. — Ну, смотрит…

— Если оборотень смотрит так, как смотрел Бесовецкий, то это не просто интерес.

— И вы не упустили возможности. Всех предают слабости, как вы сказали. И вы организовали ему ещё одну слабость.

— Я не надел на него ошейник, как предшественники, — огрызнулся Краморов. — Я предложил ему свободу. Понравилась бы ты ему или нет, он подписал договор, а это уже было заоблачным успехом.

— Вас бы это не устроило. Чего вы от него хотите? Что потребуете взамен?

Я не ждала, что мне откроют правду, но меня все это теперь прямо касалось. Я имела право знать, во сколько меня оценили.

— У Бесовецкого есть формулы антидотов широкого применения. Он вел разработки, когда информация об этом просочилась. То, свидетельницей чего ты стала, не произошло бы, введи мы такой антидот пациенту сразу же.

— У Вереса не было готового антидота для этого пациента, — заметила я. — Вы уверены, что такие антидоты вообще существуют, если он лишь вел разработки?

— Это — моё задание. Мне нужно узнать и заполучить формулы.

— Даже не будете извиняться? — усмехнулась я.

— А есть смысл? — глянул он на меня насмешливо. — Кроме того, ты, кажется, тоже выигрываешь? Бесовецкий избавит тебя от Айзатова. И он тебе нравится.

— Откуда вы все обо мне знаете? — вырвалось у меня. — Я никому не рассказывала. А Слава… он бы не компрометировал себя.

— Мы не берем в отделение людей просто так, Надя. Ты же знаешь об этом. Конечно, я должен знать все. Потому что есть ещё одно условие. Я отвечаю за твою жизнь. Если бы ты оказалась не готовой к тому, что тебе случайно довелось увидеть, я бы был в этом виноват. Не все выходят из адаптационного периода в том виде, в котором зашли. Люди вообще этого не решают — куда отправится человек после реабилитации. Будет ли вообще эта реабилитация…

— Что вы имеете ввиду?

— Что существует и отделение ликвидации людей, которые не подходят для адаптации — понизил он голос, мрачнея. — И людям это отделение не принадлежит. Не мы решаем, кому расплачиваться за осечки. Поэтому я знаю о тебе многое. Про личную жизнь — в том числе. Я не мог по-другому. И ты — не разменная монета, как тебе видится. Я тебя нанял. Я за тебя отвечаю. А счастливые в личной жизни сотрудники работают лучше несчастных.

Мы замерли друг напротив друга. Краморов отвел взгляд первый, давая мне возможность осознать услышанное, а я все не могла пошевелиться, пытаясь осознать все это.

— Ты — хороший врач и диагност, Надежда Яковлевна, — он заковылял дальше. — Одна из моих лучших диагностов. Но ты привыкла думать, что находишься тут из-за связей мужа. А тот научил тебя забывать о своей ценности и считать себя всем обязанной. Но теперь пройдешь повышение квалификации — и цены тебе не будет вовсе.

Я направилась за ним, чувствуя какое-то опустошение. Но Краморов никогда не сдавал назад, если решил добиться цели. И мои сомнения его, похоже, не смущали. Хотя, надо признать, что он мастерски построил терапевтическую беседу. Оборотни мне не казались уже такими пугающими.