Книга Аптекарский огород попаданки, страница 39 – Ри Даль

Теперь нас разделяла только хлипкая стойка, на которой Каллистрат Андреевич что-то вечно записывал, почти не покидая своего поста.

— Из комнаты пропали ценные вещи, — добивала я, так и не получив никакой реакции.

— Насколько же ценные? — равнодушно уточнил Минин.

— Да какое это имеет значение? Я говорю — вещи пропали…

— Отношение это имеет самое прямое, сударыня, — лениво протянул Каллистрат Андреевич и вновь что-то чирканул в большой потрёпанной книге для записей. — Знаете ли, у постояльцев вечно что-нибудь пропадает…

— То есть это уже не первый случай? — и как я не заорала в тот момент…

— Коль уж вам угодно, не первый и не последний. То ложечки пропадут, то, случается, ботинок чей-нибудь сгинет. А вот на прошлой неделе у Севастьяна Фёдоровича, что со второго этажа, портки с постирочной пропали.

— Какие портки? Вы что мне зубы заговариваете? — моё терпение в любую секунду могло лопнуть. — У нас были в номере дорожные сумки с ценными вещами. А теперь их нет.

— Кого нет? Сумок? Али вещей?

Я так и не поняла, издевался он или вправду не понимал.

— И того, и другого, — отчеканила на последнем пределе сил.

— Прискорбно, — резюмировал Каллистрат Андреевич и снова уткнулся в исписанные страницы, потеряв ко мне всякий интерес.

И тут я не выдержала. Выхватила перо из рук господина Минина и заставила вновь обратить внимание к моей проблеме.

— И это всё, что вы имеете сказать? — возмутилась, уже не скрывая сердитых нот в голосе. — Немедленно признавайтесь, кто был в нашей комнате!

Хозяин постоялого двора вытянулся в лице. Что ж, это уже было хоть какой-то живой реакцией на случившееся.

— Позвольте, сударыня, — теперь его несуществующие брови устремились к переносице, — по какому праву вы выдвигаете мне претензии? Комната ваша, ключ у вас…

— Ключ пропал! — вырвалось у меня. — Его стащили…

Минин не дал мне договорить:

— А вот это уже серьёзный прецедент! — тотчас взбеленился он. — Потеря ключа — наказуемое преступление, за которое вам придётся расплатиться!

— Вы что, оглохли? Ключ своровали! Как и мои вещи.

— А вот это вы уже городовому расскажете-с!

— Городовому?!

— Городовому!

— Прекрасно! Зовите городового! Сейчас разберёмся, кто тут виноватый!

Вне всякий сомнений, правда была на моей стороне. Однако прибывший на место преступления городовой отчего-то не спешил выносить вердикт. С сосредоточенным лицом полисмен глядел то на меня, то на хозяина постоялого двора, пока мы непрерывно пререкались у порога комнаты:

— Ключ лежал тут, — я указала на половицу. — Его кто-то взял и похитил мои вещи.

— Вот видите, ваше высокоблагородие! — лебезил Минин. — Безответственное обращение с вверенным имуществом налицо!

— Да что вы городите? Лучше сообщите, кто заходил сюда в моё отсутствие. Вы же весь день у стойки торчите.

— Я не имею привычки следить за своими гостями! У меня честное заведение!

— Настолько честное, что тут постоянно пропадают вещи у людей!

Городовой методично расправил усы, а потом вдруг резко дунул в свисток, оглушив и меня, и недобропорядочного арендодателя.

— Значится так, — рассудил полисмен, — дело сложное и запутанное. Тут требуется разбирательство по всей форме. Пройдёмте-с к следователю.

— К следователю? — удивилась я. — Да помилуйте, здесь же всё ясно, как день…

— Сударыня, — усы городового распушились от напряжения, — следователь в таких делах лучше толк знает. А по вашему обращению жалобу зафиксируем и оформим, как следует, — он повернулся к Минину и добавил: — С вами тоже разберёмся.