Книга Аптекарский огород попаданки, страница 46 – Ри Даль

— Я поступил так, — перебил верзила, — чтобы следователь занялся действительно важными делами, а не надуманными преступлениями. Постарайтесь впредь не попадаться больше господину Толстову.

Он ускорился, опять оставив меня позади. Я застыла в полном недоумении. Всё-таки погорячилась с выводами. Благородством тут и не пахло. Но отступать я не собиралась.

— Послушайте, вы сказали следователю, что я работаю у вас.

— И что с того? — недовольно откликнулся Василий Степанович.

— А то, что я у вас не работаю. Это ложь.

— Полагаю, сударыня, вы тоже не были предельно откровенны.

— Это ещё почему?

— Предчувствие, — по слогам выдал он, опалив меня взглядом, после чего снова отвернулся.

— Если вы смеете называть кого-то лжецом, так уж будьте добры предъявить факты.

— Факты? — он резко остановился и вперился глазами в мои глаза. — Факт здесь только один, сударыня…

— Александра Ивановна, — вставила я сердито.

— Александра Ивановна, — с неприязнью повторил верзила. — И данный факт состоит в том, что, не появись я в участке, ваша участь могла бы стать незавидной. Однако этого не случилось. И будет мудро, если вы воспользуетесь данным вам шансом согласно здравому разумению.

— Именно так я и собираюсь поступить.

— Великолепно, — процедил он сквозь зубы. — А за сим разрешите откланяться.

И вновь собрался сбежать, но я преградила ему дорогу:

— Не разрешаю.

— Чего вы от меня хотите, Александра? — возмутился хам.

— Ивановна, — настойчиво повторила. — Хочу, чтобы вы исправили свою маленькую ложь, сделав её правдой.

— Какой правдой? — скривился он.

— Дайте мне работу, Василий Степанович, — не отрывая взгляда, почти потребовала я. — У вас ведь есть такая возможность. Предоставьте её мне.

— А это уже наглость.

— Учусь у вас, сударь.

Верзила склонил голову набок. В его недобрых глазах мелькнуло нечто, что можно было бы назвать неуверенностью, хотя вряд ли такое слово могло бы относиться к данному человеку. Не знаю, из каких материалов ковался его характер, но тут явно принимали участие самые прочные металлы.

— Вы не можете работать, — сказал он с уже чуть меньшей агрессией.

— Отчего же?

— Оттого, что работа, какой я могу распорядиться, не по силу женщине.

— У вас неверные представления о женщинах, Василий Степанович. И я вам это докажу.

— С чего вы решили, что я нуждаюсь в доказательствах?

— С того, что вы до сих пор беседуете со мной.

— Из вежливости.

— Вежливость — чуждое вам понятие, — едко заметила я. — Вы уже заявили господину следователю, что я в состоянии выполнять какую-то работу. Так дайте же мне её. И либо я вам докажу, что ваши убеждения ложны, либо вы удостоверитесь, что не ошибались.

Василий Степанович долго смотрел мне в лицо, не моргая. Затем вдруг развернулся и уверенно зашагал прочь, так и не удостоив меня никаким ответом. Я уже не знала, гнаться за ним опять или плюнуть на эту затею и вернуться к Груне.

Однако внезапно прозвучал его голос:

— Вам юбки мешают ходить? Или вы уже передумали?

Не скажу, что я засияла от счастья, поняв, что Василий Степанович всё-таки уступил мне в нашем споре, но, безусловно, обрадовалась то, что у меня появился шанс получить какую-то работу. И не столь было важно, какую именно, ведь отсидев в заключении пару часов, я была согласна на любое чудо, даже трудиться под надзором хромоного монстра, который и не скрывал своего истинного отношения к ситуации.