Книга Аптекарский огород попаданки, страница 81 – Ри Даль

Захватив металлическую тубу с нашего столика, я вернулась к Булыгину и открыла упаковку.

— Что это вы задумали? — нахмурился он тотчас.

Такой реакции я вполне ожидала, потому и ответ у меня был готов заранее:

— Лечу вас, Василий Степанович. Как и положено доктору.

— Это ведь дамские украшательства.

— Иногда дамские украшательства бывают и мужчинам полезны. Доверьтесь мне. Пожалуйста.

На удивление Булыгин оставил дальнейшие споры. Полагаю, далось ему такое поведение непросто, как и мои манипуляции с его повреждённой ногой. Но выдержал он их стоически. А что до меня, то я почти испытала радость… Нет-нет, не в том смысле, что была рада увечью. Я была рада тому, что впервые за долгое время могу позаботиться о живом человеке, могу снова быть полезной здесь и сейчас.

Это сложно описать словами. Да, изобретать пилюли и работать в лаборатории мне нравилось. И нравилось ухаживать за растениями в Аптекарском огороде. Нравилось вообще всё, ну или почти всё, с чем мне доводилось соприкасаться в этой жизни. Я ведь жила, полноценно и свободно в том понимании свободы, которого была лишена в прошлом своём воплощении.

Однако сейчас я заново прикоснулась к тому, к чему по-настоящему тяготела душа. Возможно, пациент мой и не пришёл в такой же восторг, но я-то знала, что мои действия облегчат его страдания хоть немного.

— Благодарю за заботу, — сдержанно кивнул Василий Степанович, когда я закончила накладывать крем на раздражённую кожу.

— Вам следует почаще увлажнять эту область. Она испытывает серьёзную нагрузку, особенно в месте шрама.

— Буду иметь в виду, — он не смотрел мне в глаза, наверное, из-за смущения.

— Хотя бы маслами натирайте на ночь, чтобы к утру всё впиталось. Это поможет уменьшить отёк и раздражение.

— Благодарствую, — снова кивнул Василий. Затем всё-таки поднял на меня взгляд, внимательно изучил моё лицо: — Однако вы поразительно стойки для женщины благородных кровей.

— Насколько мне известно, — парировала я, — женщины из Крестовоздвиженской общины имеют по большей части благородное происхождение. И им стойкости не занимать.

Булыгин несколько раз прошёлся по мне взором, будто сканируя на предмет иронии или какого-то лукавства. Но в моих словах не было ничего подобного.

— Откуда же вам известно про общину?

— Вениамин Степанович рассказывали.

— Вот, значит, как… — он отвернулся. — И что же?

— В каком смысле?

— Не просто же так вы упомянули о сёстрах.

Может, Булыгин и не был деликатен или особо тактичен, но прозорливости ему было не занимать.

— Не просто, Василий Степанович, — призналась я, садясь рядом с ним. — Я была бы вам огромно и сердечно благодарна, ежели бы вы смогли дать мне протекцию в эту общину. Знаю, что кого попало туда не берут…

— И год даётся на входное испытание, — Булыгин обжёг меня непримиримым взглядом. — Это вам известно?

Я кивнула:

— Испытания мне нестрашны…

— И карьеры вы там никакой не сделаете, — перебил Василий Степанович, словно угрожая мне.

— Меня не заботит карьера, — заговорила горячо. — Меня заботит лишь моё место в мире. Как вам объяснить? Жизнь… — я запнулась, но быстро продолжила: — Даётся нам единожды и не просто так. Важнее всего найти своё призвание, делать так, как велит сердце. А мне оно велит идти туда, где я смогу быть истинно полезной.