Книга Ненаписанное письмо, страница 23 – Игорь Толич

Но я просто старался смотреть глубже, не только на оболочку, а в самые истоки человеческой души.

Чтобы ты не подумала, Марта, что я занимаюсь словоблудием, я приведу простой пример.

Если бы Пенни оказалась тогда в мужской одежде, то за кого бы принял ее Крис? Предложил бы он тогда ей «трио»? Или, допустим, родись она действительно женщиной, но женщиной, предпочитающей мужскую работу — строителя или сварщика — что в этом случае? Она осталась бы желанной для секса? Даже с низким голосом и грубыми повадками?

То, кем истинно ощущала себя Пенни, я не знал. При беглом взгляде она и правда была неотличима от девушки. Кроткий взгляд, всегда полусогнутый, покорный стан, сомкнутые губы, боящиеся сказать лишнее, — она вела себя скромно, будто сельская девочка, впервые попавшая в город. А миниатюрные пропорции ее тела никак не походили на мужские.

Но то, что было скрыто у нее под одеждой — физическое и душевное — оставалось для меня загадкой. И я не мог смело констатировать — мужчина она или все-таки женщина. А Крис, не утруждая себя сложными духовными размышлениями, немедленно озвучил ей идею группового секса.

— Нет, — решительно сказала Пенни. — Только этот сэр, — и показала на меня. — Массаж.

— Это любовь! — не без зависти подковырнул Крис.

Мы ушли, расплатившись за чай и ужин. Для Пенни я оставил немного чаевых. Она обрадовалась и спросила, где я живу. Я показал на утес.

Крис был в восторге от самого себя в этот вечер. Юморил и не давал мне слова вставить.

Перед нами растекалось море. Я смотрел вдаль и чувствовал себя невозможно одиноким. Я думал обо всем, что творилось в моей жизни и почему я здесь.

Ночь растоптала наши лица, которые изредка освещались зажженным концом самокрутки. Мы затягивались по очереди. Потом Крис приволок хворосту, мы стали разжигать костер.

Над берегом изогнулась луна, а в растительности возле пляжа зашевелились насекомые. Обычно в это время я был уже в кровати и пытался уснуть. Чаще всего сон игнорировал меня, приходилось подолгу стоять у окна и всматриваться в темноту джунглей. Но сегодня напряжение спадало плавно и само собой. Марихуана не веселила, а успокаивала меня.

Я забылся на какое-то время, пока Крис не спросил:

— Что тебе нравится в женщинах?

— Все, — улыбнулся я неверной наркотической улыбкой.

Он пересел ко мне поближе, отдал последний клочок сигареты.

— Ну а… Там, внизу все нравится?

— Не понимаю.

— Что ты не понимаешь, парень? Ты странный, ей-богу! Знаешь, когда ты сверху, там все понятно. Особо не видишь ничего, и всем хорошо. А ты пробовал разглядывать?

— Крис, сколько тебе лет?

— Двадцать четыре.

Я усмехнулся невесело:

— В твоем возрасте пора бы изучить анатомию.

— Да пошел ты, — обиделся он. Но ненадолго. — Ты, дубина, я не о том спрашиваю.

— Я знаю, о чем ты спросил. У тебя была девушка?

— У меня было много, много девушек!

— А любимая?

Крис призадумался и ответил:

— Нет, не было.

После этих слов я наконец понял, в чем именно состояла столь невозможная разница между мной и Крисом: он просто никогда не влюблялся. По крайней мере, до той степени, чтобы свободно признаться в этом случайному приятелю. Но я полагаю, он не соврал.

Понимаешь, Марта, произнеси то же самое женщина, я бы решил, что она лукавит. Она имеет ввиду что-то вроде: «Да было пару раз, но все они оказались такими козлами!». То есть отрицается не сам факт влюбленности, а лишь подчеркивается, что те истории не имели радостного финала. Женщина пробует таким образом забыть свое ошибочное чувство, когда полюбила не того, и это ранило.