Книга Здесь и сейчас, страница 130 – Татьяна Василевская

– Добрый день! Рад познакомиться. Вадим. – Сказал обладатель неземной красоты, глядя на хозяйку мастерской глазами нереального для обычных смертных, не наделенных идеальной красотой, глубокого синего цвета. Сверкнули почти все тридцать два ровных белоснежных зуба, контрастируя с загорелой кожей, ослепляя, поражая, приводя в восхищение. – Мне Вас порекомендовали. Один знакомый. Сказал, что Вы отличный мастер.

– Добрый день, – Настя, помимо воли, ощутила собственное несовершенство.

Синеглазый Вадим легонько повел широкими плечами. Сильное гибкое тело вполне соответствовало лицу. Даже под одеждой, дорогой и изысканной, ясно угадывалось, что бицепсы, трицепсы и все восемь кубиков на прессе у него в полном порядке.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – Настя указала посетителю на стул. Мистер совершенство сел и небрежно закинул ногу на ногу, отчего стал казаться еще привлекательнее. Из дальнего угла мастерской фыркнул Сашка, очевидно взревновав к появлению «на своей территории» представителя одного с ним пола, имеющего явное превосходство по всем статьям.

– Что вас к нам привело? – улыбнулась Настя.

– У меня возникла небольшая проблема, – голос у него был довольно низкий. Он как нежный бархат, обволакивал плотной завесой, ласкал слух, заполнял все пространство вокруг себя. – У меня есть старинные часы.

Он засмеялся, вновь ослепляя белизной зубов, а заодно, сиянием глаз.

– Вещь, доставшаяся от родителей. Стояли у нас дома, сколько я себя помню. Не знаю где мать с отцом их взяли. Они громоздкие и, честно говоря, довольно уродливые. Но, несмотря ни на что, я их люблю. Вещь, которая дорога, как память, – он попытался изобразить легкое смущение собственной сентиментальностью. Но было очевидно, что никакого смущения он не испытывает. Подобные чувства не свойственны людям с такой внешностью. Просто игра, которая, вероятно, безотказно действует на представительниц женского пола, очаровывая их. Но, возможно, он не ставил перед собой цель произвести еще более сильное впечатление, и это была естественная для него, непреднамеренно-привычная манера поведения. Как характерный жест или любимая поза.

– Понимаю, – подбодрила Настя, обладателя старых, громоздких и, по его собственному утверждению, уродливых часов, к продолжению рассказа о возникшей с ними проблеме.

– Корпус сделан из дерева, и мне кажется, ему срочно нужна реанимация. Еще немного и он просто развалится. И тогда уж точно придется отправить семейную реликвию на свалку. – Он опять засмеялся и снова повел плечами. Красота. Просто глаз невозможно оторвать, какая красота. – Как я уже сказал часы очень громоздкие. Высотой примерно с меня. Боюсь их трогать, чтобы они и впрямь не развалились. – Он посмотрел на Настю, плеснув порцией нереальной синевы, лучащейся из его глаз. – Вы могли бы приехать и взглянуть на них? Я был бы очень признателен! – сверкнула очередная улыбка. – Понимаю, глупо так переживать из-за дурацких, никому не нужных часов, но, как я уже сказал, это память. Когда я смотрю на них, они напоминают мне о прошлом. О моем детстве, о родителях…

– О, разумеется, я обязательно посмотрю на вашу семейную реликвию, и мы решим, что можно сделать. Думаю, что мы спасем памятную для Вас вещь, и не дадим ей отправиться на свалку, – улыбнулась Настя. – И вовсе нет ничего глупого в том, что Вы привязаны к этим часам. Обладатели подобных вещей «с историей», ценят не сам предмет, а именно эмоции, воспоминания, связь с прошлым и с дорогими людьми. Если бы Вы видели, к каким странным вещам, порой, привязаны наши клиенты, Вы бы очень сильно удивились, – засмеялась она.