Онлайн книга «Здесь и сейчас»
|
– Он ушел… Ничего не сказал и ушел… И оставил меня… А как мне жить? – Послушайте, мы занимаемся уголовными делами. Разыскивать сбежавших мужей и уж тем более возвращать их женам – это не по нашей части. Он надеялся, что она встанет и уйдет. Не тут-то было. – Но как же так?! Ведь я же вам говорю, он оставил меня! Как же мне жить?! На что? Мне нужны деньги, – она снова умоляюще взглянула на хмурое лицо следователя. – Вы же можете его найти? – Нет, не можем, – почти радостно сообщил следователь. – Нет у нас таких полномочий. Не в нашей компетенции, понимаете? Если он оставил Вас без средств, подайте в суд на алименты. Если у Вас есть общие дети, то Вашего супруга обяжут выплачивать деньги на их содержание. – К нас нет детей, но мне-то на что-то жить нужно. Может быть можно все-таки, что-то сделать? Его же можно как-то привлечь… Обязать… Как так можно, просто уйти и все? Может быть, есть какая-то статья? Он же ушел не предупредив. Он… У меня вот… Она открыла сумочку и достала какую-то бумагу. – Что это? – без особого интереса спросил следователь. – Квитанция на оплату страховки за машину. – Она печально и беспомощно посмотрела в глаза служителя закона. – Нужно ее оплатить и еще много всего… Но как же я могу без денег что-то оплатить?… Мы же не в разводе. Значит, он должен… Его должны обязать… Правоохранительные органы должны! – Последние слова страдающая Снегурочка произнесла настойчиво, даже требовательно, очевидно решив добиться своего во чтобы-то ни стало. Никоненко почувствовал, что у него сейчас из ушей пойдет пар, а сам он засвистит как закипевший чайник. – Если нет детей, то никакие деньги он Вам платить не обязан. Если только Вы не заключали брачный договор, где это оговорено отдельно. Можете разделить, опять же через суд, совместно нажитое имущество. – Имущество?!… Но ведь это он ушел, ему ничего не положено, он меня бросил! При чем тут имущество? Мне нужны деньги! – глаза у нее стали круглыми и рот тоже. В голосе послышались возмущенные, истеричные нотки У Никоненко тоже глаза начинали потихоньку вылезать из орбит, правда, не от ужаса и возмущения несправедливостью происходящего, а от все возрастающего раздражения и злости. Он подробно, очень подробно объяснил ей все, этой курице, с куриными же мозгами и глупыми требованиями. И теперь самое время поднять свою задницу и вместе со своими мехами и страдающим взглядом выместись из его кабинета к чертовой матери, и дать ему, наконец, работать. Непонятно почему ей это непонятно. Наманикюренная ручка прижала платочек к глазам, и брошенная жена разразилась рыданиями. Никоненко уже тоже был готов зарыдать. – Но как же!… Но ведь я… Как я буду жить?!… – всхлипывала женщина. – Ведь у меня ничего нет… Ведь он меня обманул… Поступил бесчестно… Почему же закон… Понимая, что она из тех идиоток, которые не понимают нормальных слов и не отстают пока не вынут всю душу и не доведут до белого каления, следователь сказал, как можно более вежливо: – Съездите к нему на работу. Поговорите. Я ничем помочь не могу. Он встал и вышел из-за стола, давая понять, что разговор с ним окончен. Посетительница убрала платок от заплаканного лица. – Я не знаю, где он работает, – тихо выдохнула она. «Хорошенькое дельце!» – развеселился Никоненко. У них еще та семейка. Высокие отношения. |