Книга Волчье кладбище, страница 85 – Тони Бранто

– Обалдеть, – сказал я, поймав её взгляд. – Скажите, зачем вы вышли замуж за Милека?

Мой вопрос её ошарашил. Он был дерзким, но такова моя натура. Если бы я не спросил, то таскал бы в себе эту неясную мысль неделями.

Здесь стоило извиниться, но я вместо этого только сверлил её глазами.

Руки Анны механически согнулись, обняли плечи. Её голова повернулась к окну. Я заметил, что Анна сняла жука с лацкана.

– Его любовь к сыну меня покорила. Милек был несказанно предан своему чаду. Я не знала тогда, что Тео – очень нелёгкий мальчик, – говорила Анна тихим, чуть взволнованным голосом. – Когда ты чувствуешь любовь, неважно в каком проявлении, начинаешь, как глупая мошка, тянуться к очагу, к её источнику. Особенно если всю жизнь обделён был ею. Я не была глупой, вовсе нет, – поправилась она уже более спокойным тоном. – Я полюбила его за ласку…

– Но вы не знали, что от переизбытка любви к сыну вам-то её не достанется, – слетело у меня с языка. Для меня подобные жёсткие выпады вообще естественны.

Она остановила на мне взгляд. Холодный, почти стеклянный. Я чувствовал, как в ней всё заледенело.

– Наденьте рубашку, мистер Гарфилд. Я закончила.

Анна как в Снежную королеву превратилась. Разница в десять лет, казалось, сузившаяся до одного дня, обернулась пропастью.

Я оделся, кивнул в благодарность и отчалил.

Дам ей время, решил я мудро.

В нашей комнате оказалось пусто. Должно быть, Адам всё ещё проводил свои расследования. Я стал писать реферат, периодически отвлекаясь на новую пуговицу. В окне перед носом шелестел кронами май, иногда на подоконник садились воробьи и ждали от меня подачки. Я кормил их крекерами, что всегда хранились про запас в ящике стола.

С Адамом мы встретились в раздевалке перед игрой. Всё это время мой товарищ вертелся у барышень в их чумном бастионе. Говорит, чай пил.

– Вижу, ты и покрепче что-то пил.

Я уставился на него, сдерживая смятение.

– Бесспорно, стяжка совсем иная, – белобрысый глядел на рубаху, что я повесил на дверцу шкафчика. – Опытная рука. Мама шила так же.

Я обомлел.

– Не туда тебя черти носят, Макс. Зря ты отказываешься от общения с Шивон. Она прекрасная.

– Не сомневаюсь, – сказал я. – Но я – короткий рассказ, а не роман.

– Я за тебя волнуюсь, Макс.

– Чего ещё?

– Наломать дров – не велик талант.

Я ухмыльнулся и мотнул чёлкой.

– В детстве меня подстрелил Эрос одной из своих стрел, что убивают любовь, – сказал я. – С тех пор сердце моё, как дерево, – ничего не ощущаю.

– Очевидно, он и в мать Шивон попал, – сказал Адам. – Мать-кукушка. К каким последствиям это привело?

– Не драматизируй.

– Шивон только недавно про отца настоящего узнала. До этого всё какие-то субъекты разные в дом наведывались. Мать Шивон из семьи фермеров. Бежала сюда из Ирландии в пятнадцать лет с больной бабушкой и уже тогда слыла мятежной душой. Через год после начала Первой мировой войны, забросив немощную бабушку, она уже разъезжала с офицерами, утоляя их и свой голодный пыл.

– Не вижу ничего предосудительного, – вставил я.

– Пока ты молод, может, и не видишь.

– Может, никогда не увижу. Планирую умереть молодым, – сказал я значительно.

Адам надел майку в чёрно-белую полоску и поправил очки. В реальности «пока ты молод» не звучало даже мало-мальски смешно в его девятнадцатилетних устах. Я ненавидел такие моменты больше всего.