Книга Корень зла среди трав, страница 102 – Татьяна Степанова

– Опять след секатора, а не ножниц, – полковник Гущин осмотрел разрезы на брюках, белье и топе Кантемировой. – Не как с Мухиной, но как было с Гулькиной, когда он счел ножницы неудобными.

Полковник Гущин окликнул оперативников, осматривавших тропу:

– Ну что там у вас?

– Ничего, никаких явных следов, мокрая глина, Федор Матвеевич! След скольжения вроде есть, но смазанный.

– Глина улик не хранит, – хмыкнул Сиваков. – А здесь следы, какие были, смыло водой. Зачем он ее на мелководье оставил? Чтобы вода следы скрыла. И к тропе обратно он по мелководью брел, а дальше прыгнул на гнилые мостки и поднялся опять по тропе.

– Место заброшенное, уединенное, – заметил Гущин. – Выезд на берег прямо из леса, с просеки, я заметил, когда мы сюда прибыли. По дикому берегу дачники и деревенские не гуляют, бурелом сплошной, поэтому орудовать с телом ему было здесь очень удобно. Но с воды труп на виду у всех. Его же с катамарана заметили. Так что все же он рисковал… Когда ее убили, а? По твоим расчетам?

– Давность смерти на момент обнаружения плюс то, что у нас перед глазами… – эксперт Сиваков смотрел на изуродованное удушьем лицо Кантемировой. – Учитывая жару, влажность… примерно пять-шесть часов.

– То есть между одиннадцатью и двумя часами? – подытожил полковник Гущин.

– Причина смерти – механическая асфиксия, как и у остальных. И взгляни на ее руки, – тихо произнес Сиваков. – Синяков, ссадин нет, но два ногтя сломаны. Видимо, она все же боролась с убийцей или пыталась ослабить петлю на шее. А теперь обрати внимание на ее уши?

В ушах мертвой Кантемировой поблескивали на солнце серьги с крупными изумрудами. Оба запястья обвивали браслеты – жемчужный и увесистая золотая цепь.

– Ювелирки на миллион на ней, если не больше, – согласился Гущин. – Брендовая. И он ничего не взял. Оставил как есть. Украсил, осыпал ее ядовитой дрянью, – он наклонился и дотронулся рукой в перчатке до белого увядшего зонтика на животе Кантемировой, коснулся кожи внутри нарисованного контура. На перчатке осталась слизь, от нее исходил слабый неприятный аромат.

Сок борщевика Сосновского, растения – проклятия семьи Кантемировых…

– Однако других ее вещей здесь нет, – заметил Сиваков. – Ни дамской сумки, ни мобильного, я карманы брюк проверил. Нет телефона.

– Она жила неподалеку, в Воеводине, – ответил полковник Гущин. – У станции «Ока» снимает дом ее сын.

К Леве Кантемирову по адресу, что узнали Макар с Клавдием Мамонтовым, сразу выехали оперативники. Но обветшалый особняк под медной крышей оказался пуст. Кантемиров отсутствовал. Его номер мобильного, по которому с ним связывался Макар, Гущин еще раньше скопировал себе. Оперативники звонили, но «абонент был недоступен».

Полковник Гущин выслушал их рапорт молча, подумал секунду и приказал: выдерните в Москве, в Гранатном переулке, единокровную сестру Кантемировой Светлану – кроме сына, скрывающегося от полиции, она единственная ее близкая родственница. Привезите в Чехов, в УВД, пусть старуха ждет меня. Он намеренно выбрал локацию для штаба оперативно-разыскной группы в Чехове, где Мамонтов и Макар разбирались с задержанием Ильи Суркова.

Эксперт Сиваков остался на берегу продолжать осмотр тела, намереваясь по окончании забрать его в прозекторскую – его личный судебно-медицинский штаб тоже располагался в Чехове, где в морге хранились трупы трех предыдущих жертв.