Книга Корень зла среди трав, страница 147 – Татьяна Степанова

Полковник Гущин выслушал его. Вместо коньяка он с похмелья пил кефир. Горничная Маша подала ему манную кашу. Больше он ничего есть не хотел.

В Чеховском управлении полиции полковник Гущин позвонил в ИВС и попросил привести Анету Астахову из камеры в кабинет. Она появилась в сопровождении конвойного. Непричесанная, с помятым заплаканным лицом, в спортивном костюме и кожаных шлепанцах, надетых на хлопковые носки. Она тревожно уставилась на них.

– Где мой брат? – спросила хрипло.

– В соседней с вами камере, – ответил ей полковник Гущин. – Садитесь.

– Мы никого не убивали! – страстно воскликнула Астахова.

– Допустим, я вам верю, – объявил полковник Гущин самым нейтральным тоном. – И верю также в ваше искреннее желание помочь расследованию.

– Да что угодно, лишь бы вы нас отпустили с братом! – Анета Астахова прижала руки к полной груди. – Где мои Тедди и Фредди? Я за них волнуюсь!

– Ваших собачек пока пристроили в приют при ветклинике, – сказал Гущин. – С ними все в порядке. Гораздо хуже с вашей приятельницей Ириной – она мертва, убита. Если не вами с братом из корыстных побуждений…

– Нет, нет, это не мы! Но как же мне вам доказать?! – Астахова была готова снова удариться в истерику.

Клавдий Мамонтов и Макар за ней наблюдали.

– Доказательство одно – правда. Что вам вообще известно о Мухиной? О ее жизни? Прошлом? – задал наводящий вопрос полковник Гущин.

– Собственно, ничего… то есть крайне мало. Мы же нечасто общались. И она не откровенничала. Я вам говорила, мы познакомились с ней на отдыхе в Турции.

– У нее ни семьи, ни детей, – заметил Гущин. – Одинокая деловая женщина. Отпетая карьеристка?

– У меня с семьей тоже не сложилось, для меня самое главное – мой брат. И Тедди с Фредди я себе завела, мне достаточно, – ответила Астахова. – Я образу жизни Иры не удивлялась. Она сама о себе заботилась и за себя отвечала. Она мне говорила, мол, ее мужчины давно перестали интересовать. В молодости нагулялась, оторвалась. Ну, ей, видимо, хватило приключений. Она ведь была моделью.

– Моделью? Как интересно, – полковник Гущин удивленно поднял брови. – По подиуму вышагивала?

Клавдий Мамонтов вспомнил труп Мухиной на участке ее дома. Вспомнил фотографию из паспорта, обнаруженного в ее комоде, – обычная женщина пятидесяти лет, отнюдь не красотка. Да и рост у нее не для модельного бизнеса.

– Рассказывала, как в молодости все ее знакомые девчонки в модели подались, не жрали ничего. Лишь кофе и сигареты. Худели. Зарабатывали анорексию. Ну и она попала под общее влияние. – Астахова успокоилась и вроде «вспоминала». Или столь искусно притворялась? – На подиум Ира не выходила, у нее же ноги из ушей не росли, рост подкачал. Да и сложение у нее коренастое. Но она снималась в студиях для портфолио и рассылала их в агентства веером. Мне показывала в Турции снимки в мобильном – у нее альбомы фотографий сохранились. И еще снимки рисунков мне показывала – тоже в мобильном. Хвасталась – гляди, какая я была, почти Линда Евангелиста.

– Рисунки? – переспросил Макар.

– Ее рисовали и фотографировали, – Анна Астахова скользнула по нему взглядом.

– Вы про спонсора ее в прошлый раз упомянули, – заметил Макар.

– Она мне как-то призналась за бокалом вина: «знаешь, Анета, я в юности мечтала найти себе надежного богатого мужика, чтобы меня полностью содержал, исполнял мои капризы». И сказала – вроде нашла принца. Но он над ней всячески издевался. Она потом еле ноги от него унесла. Какой-то восточный. Совсем отвязный.