Онлайн книга «Корень зла среди трав»
|
Клавдий и Макар переглянулись. Нет, Лева, ошибаешься, кое-кому есть дело. Глава 44 Бритва – Первоочередное право наследования дочери после смерти отца, – объявил полковник Гущин, когда Клавдий Мамонтов и Макар вернулись в управление с результатом беседы. Лева Кантемиров ждал во внедорожнике Макара, он молча дивился суматохе, поднявшейся после его воспоминаний о Квартете Шалунов. – Устраняя Гулькину как наследницу мужа, Тамара Цармона получала возможность завладеть его авторскими правами на то, что он создал. Кирилл Гулькин не смог бы претендовать на авторские права, он ведь не состоял в родстве с Авессоломовым и тот его не усыновлял. А Тамара доказала бы родство через суд, объявив себя его родной дочерью, написав заявление в суд с представлением свидетельств общения с художником, как с родным отцом, рассказов покойной матери о его отцовстве. И уже на этом основании потребоввала бы эксгумацию тела Авессоломова и проведения экспертизы ДНК на предмет установления их кровного родства. Суд в отсутствие других родственников художника, способных возражать против ее иска, в эксгумации бы Тамаре не отказал. Экспертиза их ДНК и стала бы главным доказательством. А вещи отца Тамара украла с дачи перед планированием убийств – они ей потребовались для анонимной экспертизы ДНК, ибо она сама желала полностью и наверняка убедиться на фактах, что она действительно дочь Авессоломова, прежде чем решаться на радикальные кровавые меры. Доказав через эксгумацию тела Авессоломова и экспертизу ДНК свое кровное родство с ним, она бы уже официально считалась дочерью художника. и любой суд присудил бы именно ей все авторские права на Квартет Шалунов. Однако… – Его нарисованные персонажи? – Макар покачал головой. – Но черт возьми… столько жертв, столько усилий, такой адский риск… Она на него шла, и все из-за каких-то мультяшек?! – Изначально за Квартет Шалунов, за выкуп прав на каждого нарисованного героя Авессоломову студия предлагала по пятьсот тысяч, а это стартовая цена, – напомнил Клавдий Мамонтов. – Мы обвиняли Астаховых в умысле на убийства из-за трех миллионов, здесь сумма может быть гораздо крупнее. Но лишь одна Тамара в состоянии объяснить нам все – свои мотивы, цели, намерения и желания, поведать об алчности, о жажде наследства творчества своего отца, каким она себе его воображала. – Ничего она нам не скажет, – мрачно ответил полковник Гущин. – Макар прав – узел крепко завязался. Однако без ее признания и показаний мы погрязнем в его распутывании на месяцы. Доказательств ее вины при обыске ни в ее московской квартире, ни на даче Кантемировых мы не найдем. Я и не надеюсь. Она давно все уничтожила – и гербарии борщевика, и заготовки его сока, и фломастер свой красный наверняка выбросила в лесу. А не в домашнюю канализацию спустила. На местах убийств ее никто не видел. Она начнет все отрицать. Мы станем наседать. Она упрется. Узел затянется еще туже… – Узел можно разрубить, как гордиев, Федор Матвеевич, – объявил Клавдий Мамонтов. – Что ты предлагаешь конкретно? – Гущин глянул на него. – Спровоцировать ее на новое убийство. – Левки? – воскликнул Макар. Он сразу понял, куда клонит Мамонтов. – Она нам его подсовывала как виновного с самого начала. Вся затея с борщевиком Сосновского, весь спектакль с «серией» был направлен ею на то, чтобы пожизненно упечь Левку в тюрьму. Она убила Искру, намереваясь окончательно затянуть петлю на его шее. И в какой-то момент ее план сработал. Полиция Левку арестовала. Представьте ее состояние, ее бешенство, страх, когда она вдруг поймет, что ее план рухнул и она в проигрыше? – спросил Клавдий Мамонтов. |